– Блядь, - изрыгнул очередную нецензурщину и соскочил на ноги, - где я ее возьму? И не пизди, что в сиськах дело, - бросает злобно, - у Любы такие же сиськи, у Тамары еще больше. Это так не работает, оказывается. Сиськи сиськам рознь?

Сагалов так эмоционально машет руками и шипит, чтобы не орать, что впору засмеяться.

– Ауч, мне бы хотелось думать, что мои просто самые красивые, - брякаю, не подумав.

С кем ты словесные баталии затеяла, идиотка? Это не тот Илья, который их любил. И не та жизнь.

– Не проверял, - бросает моментально и отворачивается, наливая воду в стакан, - я завтра же утром поищу специалиста, который поможет мне с этим вопросом. Это не дело. Мне нужно подыскать нормальную няню.

– Дело не в няне, - качаю головой, - Люба замечательный и компетентный специалист. Но дети... Они очень ярко чувствуют людей. Любе, как и Тамаре, жаль этого пирожочка, но не более. А ему не нужна жалость. Ему нужна мама.

– И что ты предлагаешь?! Где я ему сейчас маму найду? Я что мудак жениться едва жену похоронив? Ты думаешь, что несешь?!

Я поднимаю на него рассерженный взгляд.

– Посмотри на меня. И опиши мне, что ты видишь.

– Чужую женщину, которая пытается заменить моему сыну умершую мать, всё услышала?

– Отличная пощечина человеку, который бескорыстно пытается помочь тебе и осиротевшему ребенку, - говорю холодно, глядя на него.

– Ты хочешь, чтобы я упал к твоим ногам и радовался? А меня ни черта не радует то, что мой сын с первой минуты никого, кроме тебя, не признает. Как ты предлагаешь решить мне эту проблему? Отвоевать тебя у Вартана, сказать, мол, подвинься, друг, мне нужнее?!

– Знаешь, чем больше я общаюсь с тобой, тем больше мне на ум приходит одна фраза: чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю собак. Ты думаешь, я таким образом хочу положить тебя к своим ногам? Новость для тебя: ты мне не нужен, ни у ног, ни под ногами, ни на одном квадратном километре в поле, где от тебя зависела бы моя жизнь. Вообще. Никак. Ты мне не нравишься. Мне неприятно разговаривать с тобой, и если бы ты умолял меня на коленях помогать тебе, я бы едва ли стала. Я делаю это не ради тебя. Я делаю это ради нее, - отрезаю ледяным тоном.
– Потому что я знаю, что если бы это случилось со мной, я молила бы всех ангелов на небе, чтобы рядом с Ильей оказалась такая дура, которая успокоит его, потерявшего самое родное, что у него было, и покажет ему, что он нужен, он любим, и ему рады. Но ты не скули. Он не будет вечно находить в этом успокоение. Может ты включишь мозги, успокоишься сам и станешь опорой своему ребенку, дав ему те самые любовь, покой и защиту, которые сейчас он получает от меня.

– У него есть я, и я хочу стать центром его вселенной. Ты временное явление нашей жизни. А он ещё больше прирастет к тебе, и что дальше? Оставить его жить у вас?!

– А ты не хоти, а стань. Болтать - не мешки ворочать.

Бутылочка опустела, и я встала на ноги, подошла к нему и протянула ему сына.

– Начинай. У меня муж и сын наверху, которым я тоже нужна. Спокойной ночи.

Я погладила маленькие пальчики и переложила сына в руки отца, и без раздумий оставила их одних на кухне.

– Ну что парень, наелся?! Теперь давай спать.

Слышу как долго пытается уговаривать сына. Мальчишка хнычет, но не засыпает.

– Интересно подсматривать?
– фыркает Сагалов, поймав меня у двери.

– Ты соску забыл, - говорю прохладно, протягивая ему необходимый для сна атрибут.
– А я не хочу разбудить Илью. Не больше, не меньше.

– Он не спит, мне кажется нужно сменить подгузник. Покажи как правильно.

Я стою и разрываюсь между тем, чтобы послать его так далеко в жопу, чтоб он точно не вылез, и ребенком, которого нужно подмыть.

Мать побеждает гордячку. Я, проклиная себя на чем свет стоит, вхожу в его спальню. Подхожу к ребенку, беру его на руки, подношу к комоду.

– Плед возьми или пеленку и подстели.

Выполняет без проволочек и следит за мной и зеваюшим довольным сыном.

– Таир, предатель, - фыркает Сагалов и целует ножку сына.

– Смотри, вот застежки. Расстегиваешь и аккуратно стягиваешь, стул еще не сформировался и если не хочешь, чтоб все было в какашках, аккуратно снимаешь, словно бомбу обезоруживаешь, - делаю шаг в сторону, предлагая ему самому все делать.

– И да, это мальчуган, всегда остерегайся краника, если не хочешь золотой дождь.

Он всё делал не так. Я словно медсестра руководила процессом и подавала нужные предметы.

– И что дальше?
– держит бомбу в руказ, а мелкий ножками сучит.

– Этот выбрасываешь в мусорку вместе с салфетками, в своей ванной, и возвращаешься сюда, - усмехаюсь.
– Если ты с ребенком один, сначала берешь его, затем выносите памперс. Оставлять ребенка одного категорически нельзя. Теперь у нас два из трех. Сыт, навалил, осталось спать уложить. Справишься?