– Обещаешь, что вместе с нами, не здесь и не сейчас?

– Клянусь Колесом, Началом и Концом, Шестерыми и Одним, – серьёзно ответил Грай, наклоняясь к ней.

Услужливая лампа высветила кончик его носа и скулу, заиграв ореолом, скрыв изуродованную половину лица в полумраке.

– Я люблю тебя, – не призналась, а озвучила очевидное Ора, проведя ладонью по его щеке, спускаясь на твёрдую, будто доска, грудь и…

***

– Вашу ж мать! Долго вы там ещё? Мы здесь уже все яйца себе отморозили! – В дверь снова забарабанили с такой силой, будто всерьёз решили её вынести. – Грай, ты не ворон, ты самый натуральный козёл!

Там, вне комнаты, что-то шлёпнуло и раздался такой звук, будто кого-то волоком оттаскивают прочь.

– За что люблю Лиса, так это за прямолинейность, – проворчал экзорцист, закидывая в рот остатки апельсина. – Но выходить придётся, иначе они сами вломятся. Кстати, ты не в курсе, где моя одежда?

– Не в курсе, – не слишком дружелюбно буркнула Ора. Романтически-расслабленное настроение вмиг пропало, не оставив даже послевкусия. – Лабиринт решил доставить вас голенькими, как в первый миг рождения.

– Всех? – уточнил Грай, глядя на жену набычившись, исподлобья.

– Всех, – охотно покивала Роен. – То есть и Лиса, и Барса, и…

– Я понял, – заверил её экзорцист. – Развивать тему не стоит. Без перечисления их родинок как-нибудь обойдусь.

– Это что, ревность? – вскинулась Ора. – Или ты считаешь, мне удовольствие доставило вас полудохлыми созерцать?

– Грай, сволочь! – в створку снова ботнуло, за дверью завозилось, ударило, кто-то помянул демонических матерей и их странные пристрастия.

– Прошу прощения, атьера Ноэ, – приглушённо, как-то сдавленно крикнул Барс. – Мы сейчас утихомирим этого придурка.

– А вы там продолжайте, – радостно поддержал его Олден и болезненно охнул.

– Да, наверное, живого Олдена созерцать гораздо приятнее, – тут же среагировал Грай.

– Ты мне ещё… претензии предъявляешь? – от удивления и – чего уж там! – от бешенства у Оры даже дыхание перехватило, девушка едва не подавилась вздохом. – Да ты!.. Ты!.. У меня слов не хватает! Ты мне всё время врешь!

– Я тебе ни словом не соврал, – мрачно возмутился Грай.

Роен открыла рот, закрыла, помотала головой, рыкнула досадливо и швырнула в мужа подушкой. Безрезультатно: экзорцист, понятное дело, увернулся и заряд угодил в стол, смахнув на пол графин с вином.

– Если я тебе не всё говорил, то это не значит, что я тебе врал! – повысил голос атьер Ноэ.

– Не всё говорил? Не всё?! Ах, атьера Ноэ, я провожу вас к вашему мужу! Ах, дорогая, рядом с вами в любой момент могут оказаться мои двойники! Вот это что было?

– Я никогда не называл тебя «дорогая»!

– Скотина! – Ора соскочила с постели, лихорадочно обматывая вокруг себя простыню. – Я тебя сейчас собственными руками…

Роен оглянулась, схватила вазу с фруктами и послала её вслед за подушкой. Ваза бессильно грохнула об стенку, свалилась на пол, даже не разбившись, яблоки почти беззвучно покатились по мраморным плитам.

– Прекрати! – рявкнул Грай.

– Это ты мне говоришь? – изумилась Ора. – Сейчас прекращу!

Бокал с радостным, даже праздничным звоном осыпался дождём осколков.

– Живенько у них там, – оценил за дверью Олден.

– Ты же сама поранишься! – попытался воззвать к разуму супруги атьер Ноэ.

– Да ты мне уже… – «Всю душу изрезал» Роен проглотила. Всё-таки даже для теперешней ярости пафоса было многовато. – Врун! Когда ты вообще собирался открывать своё… инкогнито?

– Никогда, – хмуро припечатал Грай.

– Что? – задохнулась от возмущения Ора, отчего вопрос вышел до невозможности писклявым.

– Сначала… Да, признаю, сначала вышла сплошная дурь. – Экзорцист нервно провёл ладонью по волосам. – Потом я решил, что ты должна…

– Ты решил, что я должна? – уточнила Роен, садясь на край кровати, ладонью придерживая на груди простыню.

– Именно так! – рявкнул нежный супруг. – Ты должна была если не полюбить, то хотя бы принять Ноэ. И вы бы… Мы бы уехали в провинцию, а вся эта хрень забылась бы, как… – Грай осёкся, тоже, видимо, решив придержать патетику до лучших времён, – Осталась тут. Пойми, наконец, я хотел дать тебе жизнь, которая тебя достойна. Спокойную, безопасную, обеспеченную. Тебя даже близко нельзя было подпускать к этому всему. Я просто хотел всё исправить!