— Гондольер, если бы я хотела потрястись на волнах, я бы пригласила своих друзей в бассейн.

Мужчина резко вздрагивает, услышав выговор Эпонины, но затем осторожно поднимается на левый борт и, заглянув за него, опускает весло. Под лодкой должно быть, проплывает ещё один змей, потому что мужчина спускается обратно на палубу и начинает гнать лодку вперёд с помощью своей воздушной магии.

— И, кто-нибудь, попросите барда, чтобы он о чём-нибудь нам спел. И чтобы без лихих мужчин, рискующих жизнями ради спасения глупых девиц, — Эпонина потягивает вино и пристально смотрит на непрестанно пульсирующий мускул на челюсти Таво.

Я пытаюсь поймать взгляд Катрионы, но куртизанка смотрит на что-то позади меня. Я разворачиваюсь и замечаю лодку, абсолютно идентичную нашей и заполненную точно такой же публикой. Я думала, что это будет тихое мероприятие, но, похоже, у Эпонины больше подруг, чем я предполагала.

Она наклоняется ко мне и бормочет:

— Они здесь для отвлечения внимания. Смотри, у них парики такого же цвета, что и у нас.

Её слова заставляют меня перевести внимание с другой лодки на воду, которая растянулась между нами и пенится из-за перекатывающихся тел змеев.

— Ну…

Её губы, накрашенные чёрным в цвет её парика, искривляются.

— Кроме Катрионы. Она, должно быть, приплатила продавщице, чтобы получить парик цвета металлик.

Моё сердце пропускает удар, потому что парик серебристого цвета предназначался мне.

Катриона, кажется, не слышит Эпонину, так как сосредоточена на светящихся поместьях Тарекуори, которые мы проплываем. А тем временем бард с толстым животом, который едет в отдельной гондоле, поёт нам серенады своим медовым баритоном.

И хотя мир вокруг мог бы поверить в то, что куртизанка ведёт себя демонстративно, это совсем не так. Что заставляет меня задаться вопросом: зачем она заняла место, предназначенное мне?

Чьё внимание она собирается привлечь?

ГЛАВА 41

Сибилла смотрит в нашу сторону, после чего переводит взгляд на барда, который плывёт рядом с нами. Она несколько раз пыталась подпеть мужчине, и, хотя его уши такие же круглые, как у неё, он морщит нос и задирает свой рыхлый подбородок вверх, словно её пение — это самый жуткий звук, который он когда-либо слышал.

Правда, Сибилле слегка наступил на ухо медведь, но чего она определённо заслуживает, так это поощрения. Чтобы петь на людях, нужна смелость.

Пока я разглядываю её, слово «туннель» прокручивается у меня в голове. Я толкаю Ифу в бок, заставляя её нагнуться ко мне, и бормочу:

— Есть какие-то новости от Имоген?

— А что?

— Антони, — просто говорю я.

Она сначала медленно моргает, а затем сглатывает и качает головой.

Я рефлекторно подношу бокал к губам. Когда сладкое вино попадает мне на язык, оно напоминает мне о мешочке, спрятанном в моём декольте. Как бы мне его выудить, чтобы никто ничего не заметил?

Ответ приходит ко мне в виде рога цвета слоновой кости. Я собираюсь попросить своего зверя ещё раз качнуть лодку, и к чёрту анонимность. Я беру миниатюрный сырный шарик с золотого блюда, стоящего между Эпониной и мной, и подношу его к губам. Как всегда внимательная Ифа хватает его и откусывает кусочек. Когда он проходит её проверку на яд, она возвращает мне шарик. Я притворяюсь, что кусаю его, а затем перекидываю руку за борт и разжимаю пальцы.

Какое-то время ничего не происходит, но затем гондольер спрыгивает со своей платформы, проклиная синего змея. Моё сердце так бешено колотится, что я начинаю переживать о том, что весь Люс услышит, как соль хрустит между моими сдавленными грудями.

Неожиданно брызги воды окатывают палубу, и гондола начинает качаться как на качелях. Ифа приседает, как вдруг водяной поток врезается в Катриону. Лицо куртизанки, которое и так уже было нехарактерно бледным, становится ещё белее и теперь почти совпадает по цвету с её серебристой маской.

Я прижимаю руку к сердцу, и мои пальцы начинают двигаться к складочке между грудями. Но я замираю, потому что Диотто смотрит на мою руку.

Мерда.

Сиб тоже на неё смотрит, взгляд её серебристых глаз кажется напряжённым и немного страдальческим. Она резко допивает вино.

— Мой бокал пуст, Диотто.

Она протягивает бокал генералу, определённо испытывая огромное удовольствие из-за того, что на этот раз это он нам прислуживает.

Как только Таво забирает у неё бокал, её взгляд устремляется к Эпонине, которой она улыбается.

— Хотите послушать одну историю про кое-кого?

Она кивает на Таво.

— Непременно.

Сиб сгибает палец, и Эпонина, поменяв положение, наклоняет голову к моей подруге. Я просовываю пальцы между грудей и достаю мешочек. Мои руки так сильно дрожат, что он падает мне на колени. Как только я сжимаю его, мой взгляд возвращается к пассажирам гондолы.