Шрифт:
— Габриэль позаботится о том, чтобы его вернули в целости и сохранности.
Король и его капитан обмениваются взглядами, что заставляет меня добавить:
— Живым и здоровым.
— Неужели ты веришь в то, что я могу отправить мёртвого коня назло тебе? Я начинаю думать, что в королевстве Лоркана тебе промыли мозги.
— В отличие от Люса, — говорю я. — Вороны не промывают мозги своему народу, Маэцца.
Сиб уставилась на меня, так широко раскрыв глаза, что они теперь занимают треть её лица.
— Фэл…
Данте прерывает ту речь, которую она собиралась на меня обрушить.
— Я пригласил тебя, чтобы загладить вину за то, как мы расстались, и за то, что сделали с твоим домом. Я позвал тебя не для того, чтобы ты плевала на моё королевство и называла меня монстром, Фэллон.
Моя грудная клетка сжимается, когда я слышу его укор. Я опускаю взгляд на его высокие сапоги, которые отполированы до яркого блеска.
— Ты прав. Это несправедливо.
В течение нескольких мгновений мы просто стоим так — я смотрю на его ноги, а он смотрит на моё опущенное лицо. Как же мы стали далеки друг от друга, когда он возвысился.
Данте, должно быть, прощает меня, потому что вздыхает и предлагает мне свой локоть.
— Позволь мне проводить тебя на каменную веранду.
Я поднимаю глаза, чтобы удостовериться, что он говорит со мной. Когда я обнаруживаю, что его голубые глаза смотрят в мои фиолетовые, я начинаю чувствовать себя ещё хуже из-за своего резкого тона. Мне не нравится то, кем я стала, язвительной и ехидной девушкой, которая сразу ищет в людях плохое, даже не попытавшись разглядеть хорошее.
Взяв его под локоть, я бормочу:
— Ты действительно причинил мне боль, Данте.
Он молчит почти целую минуту.
— Я говорил о платье, которое я купил для тебя перед пиром в честь помолвки Марко.
Мои ресницы взмывают вверх.
— Платье, которое на тебе сейчас надето, напоминает то платье, которое я приказал сшить для тебя.
Его кадык приподнимается и опускается, когда он смотрит на то, как колышется ткань, приоткрывая мои голые ноги каждый раз, когда я делаю шаг.
— Я думал — надеялся — что ты не забыла, и что именно поэтому ты его надела. И точно также я надеялся, что ты вернёшься, — он облизывает верхнюю губу, а затем понижает голос и добавляет, — ради меня.
Данте никогда не был причиной, по которой я вернулась в Люс.
— Ты рад? — спрашиваю я его.
— Рад?
— Да. Ты рад, что сидишь на троне и женишься на принцессе?
— Я бы предпочел жениться на другой принцессе.
При упоминании о принцессе Глэйса с бледным лицом моё сердце сжимается.
— Вероятно, ещё не поздно поменяться с Лором.
Лоб Данте морщится, а потом разглаживается.
— Фэллон, я говорю не об Алёне.
— Тогда об одной из её сестёр?
Он останавливается.
— Я говорю о тебе.
Моё сердце замирает на месте, как и мы с ним.
— Я не принцесса.
— Твоя прабабка занимает трон Шаббе.
— В последний раз, когда мы разговаривали, ты назвал Шаббе островом.
Он пожимает плечами.
— Когда у вас появляется общий враг, — его взгляд устремляется мне за спину, — ты меняешь свои взгляды.
— Ты говоришь о Мириам?
Он кивает.
— Как она освободилась?
Он снова переводит внимание на моё лицо, после чего замечает маленькое колечко с кристаллом цвета охры в раковине моего уха.
— Думаю, её выпустил Лазарус, хотя Лоркан отказывается признавать лекаря виновным.
ГЛАВА 28
Лазарус?! Пока мы минуем один золотой мост за другим, нелепая теория Данте крутится на повторе у меня в голове.
Этот гигант-фейри хотел избавиться от Марко, а не от Лоркана. Освободив Мириам, он обрёк Лора на гибель, а Лор ему вообще-то нравится. Так что всё это не имеет смысла.
— Что делается для поимки Мириам? — спрашиваю я.
— Я дал задание Даргенто и нескольким легионам эльфов выманить её.
Я окидываю взглядом оливковую рощу.
— Ты, должно быть, шутишь. Сильвиусу?
— Да. Сильвиусу.
— Этот мужчина хочет моей смерти.
— Этот мужчина также хочет, чтобы я восстановил его в должности. Он не причинит тебе вреда.
Я фыркаю.
— Что?
Данте раздраженно напрягает челюсть.
— Он может и не станет меня трогать, но что, если он действительно найдёт Мириам? Он наверняка приведёт её к моему порогу и выдаст ей кинжал.