— Спасибо за заботу, отец, но я оставлю себе свой бокал.

Эпонина больше не икает.

— В наполненном виде.

Она стучит по краешку бокала.

— Ещё.

Полукровка с графином колеблется.

— Ты моя служанка, Лиора; не его. А теперь прислуживай мне.

Данте молчит, так как знает, что ему лучше не вмешиваться в их конфликт.

Пьер наклоняется и шепчет что-то на языке Неббы Эпонине, что заставляет мелкие волоски у меня на шее встать дыбом.

Я складываю салфетку и кладу её на декоративную тарелку, на которой нарисован виноград.

— Каким образом регенерируется вещество, уменьшающее концентрацию соли?

Пьер отрывает глаза от своей дочери и переводит их на меня, но мне отвечает Лор.

— Это вещество не просто уничтожает соль, оно ей питается.

Эпонина поправляет головной убор, украшающий её голову.

— Судя по тому количеству, что выбрасывается в наши моря, они перестанут быть солёными до наступления Йоля. Представляешь? На твоём месте, — она стучит по крылу своего носа, как будто собирается поделиться со мной секретом, — я бы начала рисовать эскизы для купальников, так как все фейри и их правнуки сразу же займутся плаванием.

Я хмурюсь.

— Но ведь змеи-то останутся.

Она фыркает.

— А ты думаешь, змеи могут…

— Эпонина, сходи узнай, почему повара так долго несут еду, — говорит Данте ледяным тоном.

Обжигающая и липкая тишина растягивается между ними, точно расплавленный сахар.

Наконец, её стул отодвигается, и она встаёт.

— Конечно, микаро.

Она покачивается, и её отец что-то ворчит.

— Слишком резко встала.

Ходили слухи, что Эпонина была слегка травмирована психологически. И хотя я не очень доверяю слухам, будущая королева, похоже, не просто так заслужила свою репутацию.

— Синьорина Амари, вы не проводите меня до кухни?

— Я…

— Она наш гость, Эпонина, — говорит Данте.

— Но мне нужен костыль, — хнычет она, — а её рост идеально подходит.

Сиб моргает, глядя на Эпонину.

— Я… эм…

— Мы только на минутку. Ты не пожалеешь, Бибилла.

Бибилла? Я так сильно нервничаю, что мои губы растягиваются в улыбке.

— Вообще-то меня зовут Сибилла, — бормочет моя подруга, вставая, и моя грудь сжимается от смеха.

«Сейчас не время, Фэл, не время», — укоряю я саму себя, изо всех сил сосредоточившись на винограде, нарисованном на моей тарелке.

— Мне жаль твоих питомцев, синьорина Росси, — говорит Эпонина.

Моё веселье испарятся.

— Питомцев?

Будущая королева Люса обхватывает пальцами предплечье Сиб.

— Твоих змеев. Я, может быть, и не шаббианка, но меня волнует природное равновесие нашего мира.

Пошатываясь, она направляется в сторону лестницы.

— Лучше бы тебя волновало твоё собственное равновесие.

Пьер выглядит так, словно готов насадить её на клюв какого-нибудь ворона.

И хотя он произносит это низким голосом, она не выказывает никакой реакции, хотя я не сомневаюсь в том, что она его услышала. Ведь у неё заострённые уши.

— Почему Эпонине жаль…

Я поднимаю руку к губам, и моё сердце подступает к горлу.

Змеи не могут жить без соли! Избавив море от соли, Данте и Пьер также избавят его от змеев.

— Вы не можете этого сделать! — восклицаю я.

Солдаты, скрывающиеся в зелени, придвигаются ближе к Пьеру. Неужели они обеспокоены тем, что я соскочу со своего стула и расцарапаю его лицо своими вполне себе человеческими ногтями, которые, конечно, стали чуть острее, чем были, но всё равно не такие же эффективные как железные когти?

— Мы короли; мы можем делать всё, что угодно.

Пьер Рой протирает корону с золотыми шипами своим длинным большим пальцем.

— К тому же мы увеличим запасы питьевой воды.

«Всё ещё собираешься отдать свою руку этому человеку?» — мягкий тон Лора ещё больше разжигает мой и без того уже вспыхнувший гнев.

Я сердитого смотрю на него.

«Почему бы тебе не побеспокоиться о своей собственной чёртовой свадьбе?»

Его губы изгибаются в мрачной улыбке, которая как будто говорит: «Вот ты и нарушила свою клятву — никогда не говорить в моём сознании». А, может быть, его скривившиеся губы говорят мне: «Вот и наслаждайся теперь этой мерзкой ситуацией, в которую ты сама себя поставила».

— А что думаете вы по поводу вещества, растворяющего соль, Морргот? — резко говорю я.

Лор отодвигает своё кресло, словно собирается встать, но не встает. Он только закидывает ногу на колено и отклоняется назад, устраиваясь поудобнее.