Как только меня вывели на улицу, я поняла — работу нам не поручат. Внутренняя стена торговой палатки образовывала полукруг с вбитыми в неё креплениями для цепей. Которые фиксировались таким образом, чтобы мы могли только стоять, а для того, чтобы присесть хотя бы на пол длина привязи уже не позволяла. Снаружи палатка была завешена полупрозрачной сеткой ярко-зеленого цвета, которая скорее привлекала к торговой точке внимание покупателей и случайных прохожих, чем его рассеивала. «Работорговля» — наконец, смогла понять я.

Рынок открывался, стремительно наполняясь красками, звуками, и начинал жить своей жизнью. Надо заметить, что торговые улицы оказались довольно чистыми и светлыми, меняя мое вчерашнее впечатление о городе. Напротив нас располагалась лавка, которую я определила как вариант местного ювелирного салона, а рядом с ней попадал в зону моей видимости прилавок с тканями. Там уже начали появляться первые посетители.

В нашу палатку заглядывали не в пример реже, чем в остальные. Но взгляды некоторых прохожих, особенно мужчин, частенько гуляли по нам с нескрываемым любопытством. Их неприятный сальный взгляд с долей восхищения задерживались на мне, и такое внимание меня смущало, если не сказать большего, оно откровенно пугало и заставляло нервничать.

Но вот и первый покупатель.

Солидный мужчина, зайдя в лавку, тут же был захвачен в объятья её хозяином. Они обменялись несколькими фразами, после чего продавец обратил внимание гостя на одну из девушек. Рабыни — а теперь уже без сомнений можно было это утверждать, что именно ими мы являемся, — вели себя по-разному, некоторые отстраненно наблюдали за происходящим вокруг, не проявляя заинтересованности, даже когда их рассматривали. Другие же пытались «строить глазки» покупателю, явно желая отсюда как можно скорее выбраться. Я стояла через одну от очередной рассматриваемой претендентки, и меня вдруг со всей ясностью обуял страх, смешанный с отвращением. Как чувствовала, на ту, что разделяла нас, покупатель не обратил ни малейшего внимания, а заметив меня начал целенаправленно двигаться ко мне. Но неожиданно резкий окрик продавца:

— Нимарн, — и в более мягкой форме добавленные слова, — хаяни туэргон рари, — видимо, все же заставили его передумать.

Он только обернулся в мою сторону и с явным сожалением поцокал языком.

«Ффух! Пронесло…» — мысль громом раздалась у меня в голове, и я поспешила отвернуться от того, что в дальнейшем здесь происходило. Кого из девушек все же купили — меня сейчас совсем не волновало. Потому что именно в этот момент меня вдруг со всей ясностью, накрыло осознание насколько же моё положение в этом мире ничтожно. Пытаясь взять себя в руки, я стала отстраненно смотреть в самую дальнюю точку из возможного для меня обзора. А от досады закусила нижнюю губу до крови, чтобы не взвыть от злости и безысходности. Кулаки сжала до хруста в костяшках пальцев, но слезы все же навернулись на глаза. Прошло еще некоторое время, прежде чем мне все же удалось успокоиться.

И тут я машинально обратила внимание на отличающегося от большинства жителей прохожего. Он шел не торопясь, словно ничего не ища, молодой парень, словно просто прогуливался, глубоко задумавшись о чем-то своём. Он был высок и строен, как и большинство местных, но его выделяла явно более дорогая одежда, судя по камням, украшающим воротник и обшлаги рукавов его легкого сюртука. Кроме того, высокородного и богатого в нем выдавала важная и уверенная походка — от него исходил своеобразный шарм.

Проходя мимо лавки, в которой мы продавались, мужчина резко развернулся лицом к входу и пристально посмотрел прямо мне в глаза так, словно стараясь что-то прочесть в них. Меня удивило, что он не выискал меня глазами среди всех, стоящих рядом со мной женщин, как это делали другие. Он поднял свой взгляд четко на меня, словно я вообще единственная стояла посреди этой палатки. И в моей голове пронеслась мысль: «Ну что ж… Кажется, ты и есть мой покупатель», — наверняка это отразилось на моем лице ехидной, досадной ухмылкой, потому что в его взгляде промелькнуло неподдельное удивление. Мужчина подошел ко мне вплотную и, взяв за подбородок, начал всматриваться в моё лицо, проводя большим пальцем руки по щеке. Он вдруг странно и глубоко задышал то ли взволновано, то ли к чему-то принюхиваясь, представляю, как от меня несёт после всего пережитого за эти дни, но он облизнул свои отчего-то пересохшие губы, внимательно посмотрел на мои уши. И отчего-то начал странно качать головой, словно не веря своим глазам.

Тут же подскочил продавец:

— Кхарм, ярд! Унарайн хаяни буэнм, — заискивающе начал говорить что-то посетителю.

«Да, действительно, как вам такая чудная диковинка?» — язвил мой мозг, а я при этом смотрела на своего покупателя с вызовом, не осознавая до конца о то, чем мне это может грозить после покупки.

— Хаяни? — он с ухмылкой посмотрел на моего продавца и, убийственным взглядом вдавливая его в лавку продолжил: — Э ярд визор! У айн хум айнарэ?

— Ярд визор, нон унарайн, ом унайн, — пытаясь скрыть свою растерянность, отозвался владелец лавки.

Покупатель развернулся, подарив мне долгий прощальный взгляд, и скрылся из зоны моей видимости. «Хам! Облапал и ушел… Что ж, скатертью дорога», — я перевела взгляд на противоположную лавку, в которой продавали побрякушки, определенные мной как украшения, наблюдая за её посетителями. И вскоре стала свидетелем происшествия.

Субтильный по меркам местных жителей молодой парнишка купил пару вещей в лавке напротив и собирался уже отходить от прилавка. Как вдруг, непонятно откуда взявшийся громила, лица которого я не видела из-за закрывавшего его капюшона, нагло выхватил покупку и резко дернув, сорвал с пояса жертвы мешочки с деньгами. Юноша от рывка стал заваливаться на спину и попытался закричать, но вор, будучи намного крупнее самого покупателя, да и большинства аборигенов, ударил его в падении в область грудной клетки и потерпевший без сознания рухнул на землю. Толи из-за того, что всё произошло слишком быстро, толи по какой-то другой причине, но никто из окружающих не успел среагировать на эту ситуацию, отчего похититель сумел скрыться так же быстро и неожиданно, как появился.