Проснулась я от странных звуков, доносившихся со стороны дороги. А когда открыла глаза, была разочарована, обнаружив, что уже наступили сумерки, маленький солнечный диск уже прятался за горизонт, почти не давая света. Поэтому не сразу смогла разглядеть, откуда доносился не разборчивый шум. Пришлось встать на пень с ногами и вглядываться вдаль — по дороге точно кто-то двигался, я видела очертания неясных силуэтов. Ветром до меня доносило гнилостный запах, который с приближением путников становился все навязчивее. Я смогла их разглядеть, только когда глаза привыкли к полумраку: те, кто двигались по дороге, приближаясь к переправе, оказались уже достаточно близко.

Сначала удалось распознать в этих неясных образах, их своеобразную двухколесную тележку, которую тянули за собой три странных силуэта. Сами же путники, с приближением казались все непонятнее и страннее. А когда облака открыли огромный полный диск луны, и стало достаточно светло, чтобы четко увидеть путников, я в страхе спрыгнула под корни пня и, затаившись в высокой траве, с замиранием сердца уповала на то, чтобы эти существа меня не заметили. Я принялась наблюдать из своего укрытия, как эти твари — потому что иного определения им подобрать не могла, стали замедляться буквально в двадцати метрах от меня… Ибо эти больше животные, чем люди, хотя и передвигались на двух задних лапах, и даже были одеты в какие-то лохмотья, но помимо того что оказались огромны, не менее трех метров высотой, имели плотную серую кожу, внешне напоминающую слоновью, так еще и в тележке находились полуразложившиеся трупы, похожие на человеческие.

Один из них совсем остановился и посмотрел на луну, перестав тянуть повозку, обратился к тем двоим, что сейчас шли за ней, издав при этом совершенно не понятные гортанные звуки. Его товарищи между собой переглянулись и, утвердительно кивая головами, подошли к тележке вплотную, достали из-за поясов кривые железяки, слабо напоминающие ножи — если бы их заточенные края не блестели в свете луны так явно, понять предназначение приспособлений было бы вовсе невозможно. После чего они отрезали себе по куску от трупа и, опустившись на землю, стали с явным удовольствием, написанным на их отвратительных мордах, похрустывать косточками. Мне и так до этого момента приходилось сдерживать свой рвотный рефлекс из-за смердящего запаха… Но увидев это, я уже не смогла стерпеть, и меня стошнило прямо в кусты, за которыми скрывалась.

А дальше мне стало действительно жутко, потому что тот, что был ближе всех ко мне, насторожился и начал водить своими длинными огромными ушами, вслушиваясь, а затем вовсе встал и двинулся в моем направлении. Я в ужасе попятилась, вжимаясь под корни пня, и застыла, упершись в них головой, боясь пошевелиться, даже дышать старалась через раз, беззвучно молясь, чтобы он не заметил меня в высоких зарослях скрывавшей меня травы.

Эта противная тварь наклонилась, и теперь его морда нависала прямо над моими ногами. Я чувствовала запах гнили из его пасти, наполненной очень острыми акульими зубами. Он начал принюхиваться, но, кажется, не смог уловить мой запах, хотя это не самое странное, ведь если они едят полуразложившиеся трупы, обоняние у них должно быть не из лучших. В некоторые мгновения мне казалось, что он смотрит прямо на меня — и вот сейчас мне наступит конец, но все же зверь поднялся и ушел к остальным. А я больше не шевелилась, продолжая лишь вслушиваться и пытаться понять по звукам их дальнейшие действия. Закончив свою трапезу, путники затащили тележку на мост и продолжили свое шествие.

И лишь когда звуки их присутствия совсем пропали, я позволила себе приподняться и, убедившись, что здесь действительно больше никого нет, снова склонилась над кустами, куда меня повторно стошнило.

После я спустилась к воде и постаралась смыть с себя трупный запах, который меня преследовал, избавиться от чувства отвращения и брезгливости из-за увиденного. Вода была теплой, а луна и звезды давали достаточно света, что бы здесь не потеряться, и я решила искупаться. Выйдя после этого на берег, уже в более-менее нормальном состоянии и одевшись, я приняла решение, что пойду в противоположную сторону от той, в которую двигались эти странные жуткие существа.

Похолодевший после заката ветер, обдувал всё еще влажное после купания тело, которое после каждого дуновения покрывалось ордой мурашек. Не знаю, сколько я шла в выбранном направлении, пытаясь найти хоть какие-то логичные оправдания тому, где на самом деле оказалась, и попытаться успокоить себя сомнительными надеждами… Мне это снится? Или я вовсе в коме? Никогда раньше не замечала у себя склонности к такой бурной фантазии. Но как объяснить всё происходящее или не происходящее…

Вдруг справа от меня раздался ужасающий утробный звериный рык, доли секунды мне хватило, чтобы увидеть жуткие, горящие зелёным в свете луны глаза, следящие за мной из ближайших невысоких кустов, клочками росших вдоль дороги. Я не успела хоть о чем-то подумать и оценить ситуацию, холодящий ужас пронесся по всем клеточкам нервной системы — и моментальный выброс адреналина в кровь — решил все за меня… Я просто побежала вперед, не разбирая дороги с такой скоростью, на которую считала себя не способной, а первобытный страх подгонял меня, не позволяя остановиться. Ноги несли сами, но притормозить, чтобы посмотреть или прислушаться не возникало даже мысли. Я не была уверенна, что меня всё еще преследует этот зверь, но задержаться, чтобы убедиться в обратном, было бы огромной глупостью. Если ответ окажется положительным, то шанса выжить у меня уже не останется. Поэтому бежала, сколько могла, а когда на это больше не осталось сил, шла быстрым шагом, пристально прислушиваясь к окружающему лесу. И лишь с первыми лучами рассвета, падая от изнеможения, наконец, позволила себе рухнуть от усталости и почти ползком добралась до маленькой канавки, по краям которой рос мелкий кустарник, надеясь затаиться там от угрозы.

Даже понять не успела, как оказалась в сети, сплетенной из плотных верёвок, подвешенная к ветке рядом стоящего дерева. Видимо это стало последней каплей — я начала погружаться в беспамятство. Сквозь бессознательное состояние мне почудилось, что к моей щеке прикоснулся чей-то влажный нос, лицо обдало струями теплого воздуха, и рядом с ухом раздался тихий недовольный рык неведомого зверя.

Очнулась на поляне, я сидела, прислонившись спиной к какому-то дереву. «Как я здесь оказалась?» — никак не могла вспомнить. Мысли смешались, всплывали в голове несвязными обрывками события вчерашнего дня. Смутно и с большим трудом мне удавалось выстроить их последовательность в своей памяти. Всё тело болело, щипало кожу из-за покрывавших её царапин и ссадин, меня выламывало, словно у меня была повышенная температура, во рту сушило. Моя одежда превратилась в грязные лохмотья, но радовал факт, что я всё ещё жива. Голова болела и кружилась, поэтому мне с трудом удалось сфокусировать взгляд на человеке, приближающемся ко мне. У него в ногах вертелась собака, и я с облегчением выдохнула, решив, что все, что со мной приключилось — всего лишь страшный сон. Вернее, в это отчаянно хотелось верить. Но, как оказалось, я ошиблась, рассмотрев повнимательнее собаку и её хозяина.

Псина мордой и размерами была похожа на дога, но тело и её повадки больше походили на кошачьи. Кроме того уши представляли собой трубочки, расширяющиеся к краям.

Её хозяин оказался достаточно крупным человеком, примерно моего роста, но выглядел пропорционально несуразным — такие пропорции конечностей к длине тела можно наблюдать у карликов. Помимо этого у него была странная форма и размеры черепа, значительно превышающие людской. Оттого голова казалась несоизмеримо крупной, вдвое больше, чем у обычного человека. Это ощущение усиливалось за счет странного вида ушей. Они были удлинены вверх, а, выходя за пределы черепной коробки, к концам сужались. Одет он был в штаны-шаровары из очень грубой ткани и просторную рубаху, а так же поверх была накинута меховая безрукавка весьма поношенного вида. На его поясе оказался повязан ремень с прикрепленными к нему топором и набором разных форм и видов ножей.