— Каспар, я, пожалуй, один управлюсь, — сказал Рейнис, вытирая руки промасленными тряпками. Он похудел в эти знойные дни, лицо осунулось, глаза почернели, стали такими большими. Вот и сегодня пришлось остаться без обеда. Не догадались даже хлеба себе оставить. — А ты езжай домой. Сейчас погрузят машину, Бернсон захватит.

Не ответив, Каспар продолжал работу. Рейнис предлагает ему уехать. Вместе с Бернсоном. Придется так и сделать, если хочешь встретиться с Юстиной. Не то будет поздно. Она прождет напрасно и уйдет. Но как оставить Рейниса? Конечно, он и один справится, только придется задержаться подольше… И все же… Как это: взять и уйти?

А Бернсон, взобравшись на бревна, увязывал груз. Уже застыл хобот подъемного крана, смолк мотор. В соснах снова закричала птица.

— Да иди же! — торопил его Рейнис. — Одурел, что ли?

И Каспар пошел. Даже побежал, испугавшись, как бы Бернсон не уехал без него. Невесть откуда явилось ощущение легкости, радости — он уже не бежал, а летел и мог бы теперь пешком дойти до эстрады в старом парке. Запыхавшись, он остановился у машины Бернсона:

— Подвезешь?

— Залезай! — отозвался тот.

Машина тащилась по избитым колеям через молодой лесок. Каспар, сидя рядом с Бернсоном, смотрел вперед, но чувствовал каждое движение шофера, словно сам сидел за рулем. Рукава серой рубашки Бернсона закатаны по локоть, видны мускулистые, поросшие черным волосом руки. Сам он был крупный, смуглый, с седеющей на висках шевелюрой. Каспар покосился на его руки, державшие руль: если сожмет такие в кулаки, получатся две кувалды. «Знал бы он, что везет меня на свидание с Юстиной», — подумал Каспар, и эта мысль его развеселила.

— Ни черта не заработаешь, — жаловался Бернсон. — Возьми сегодня, — один трактор целый день простоял. Разве это дело? Летишь сломя голову, лишь бы норму выполнить. Ну, а если норму не делать, тогда вообще работать нет смысла. Мне эти жалкие гроши не нужны.

Каспар знал, что шоферам, как и другим рабочим леспромхоза, при выполнении нормы платили премиальные. Потому-то Бернсон чуть свет летел на лесосеку — только бы успеть лишний раз обернуться. Поставит свою машину у подъемного крана и в кусты досыпать — теперь его никто не опередит.

— Завтра хоть будет трактор работать? — спросил он.

— Будет.

— Ну-ну, — спокойней произнес Бернсон.

На дороге, подняв руку, стоял пожилой человек. Бернсон остановил машину, открыл дверцу. Тому срочно требовалось на станцию. Бернсон начал переговоры. Он, конечно, волен взять пассажира, а может и не брать. Все зависит от его желания. А если кто торопится к поезду, нечего время терять. Одет прилично, сразу видно — платежеспособный.

— Трудновато, правда, — набивал цену Бернсон. — Сам видишь, груз у меня.

— Неужто как-нибудь нельзя?.. Ведь я же не задаром…

Словно оказывая величайшее благодеяние, Бернсон наконец уступил. Каспару пришлось освободить свое место и перебраться на небольшую платформу между бревнами и кабиной шофера. Эта площадка, длиной примерно в метр, всегда оставлялась на случай резкого торможения, когда бревна могут двинуться вперед по инерции. Здесь, на свежем воздухе, ехать было даже приятней, и Каспар только спросил:

— А вдруг инспектор попадется?

— Не попадется. Я знаю, где он торчит сегодня, — буркнул в ответ Бернсон.

Но с самого начала их постигла неудача. Виновата во всем оказалась лошадь. Молодая, пугливая лошадь, волочившая телегу с двумя колхозниками. Завидела машину — и на дыбы, а потом метнулась поперек дороги. Бернсон крутанул руль — не то быть беде — и загнал машину в канаву. Лошадь с громыхающей телегой ускакала прочь. Бернсон выпрыгнул из машины, встал посреди дороги и, потрясая кулачищами, посылал вслед ездокам ужасные проклятия. Обхватив руками голову, из машины выскочил пассажир.

— Да куда ж ты правишь, растяпа этакий! — вопил он. — Голову мне проломил. Я на тебя в суд подам, ты мне за это ответишь.

И действительно, на лбу у пассажира вздулась синяя шишка.

— Я сам на тебя в суд подам! — Бернсон, сжав кулаки, грозно наступал на него, и тот шаг за шагом пятился назад. — Кто просил тебя биться головой о стекло? Видишь, треснуло. Чья это работа? Кто мне заплатит?

— А кто тебя, дьявол, просил ехать в канаву?

— Куда хочу, туда и еду. Имею право, понятно?

— Чего городишь! Кто дал тебе такое право в канаву ехать да людей калечить? Я буду жаловаться. Слышишь?

Все еще ощупывая шишку, пассажир повернулся и заковылял по дороге.