Хриплю, добегаю до дверного проёма, втаскиваю Рощина внутрь. Он стонет, и с каждым стоном всё сильнее пузырится кровавая пена на его губах, в груди его страшно хрипит. Пневмоторакс. Даже в моё время в моём мире помочь ему было непросто, тем более на поле боя, а уж здесь…

Положение у нас не ахти: патронов в обрез, по паре обойм на каждого, и одна-единственная граната. Приказываю беречь патроны и подзываю к себе Тимофея. Киваю на Рощина.

– Можешь ему помочь?

– Тяжко будет, вашбродь… Но попробую.

Тимофей положил руки на грудь Рощина, закрыл глаза. На лбу его вздулись жилы, лицо побледнело. Хрип в груди Рощина стал стихать. Он закашлялся и выплюнул пулю в сгустке тёмной крови. Дыхание его выровнялось, хотя он был очень бледен.

Тимофей неожиданно стал оседать, заваливаясь на бок, я кое-как успел его подхватить и уложить рядом с Рощиным. Характерник крепко спал. Когда проснётся, надо будет срочно его накормить, и как можно обильнее. Легко сказать, вот только сделать… Провизии у нас с собой не осталось от слова совсем.

– Вашбродь, япошки… – окликает меня Бубнов, выглядывающий в пустой оконный проём.

Пригнувшись, подбегаю к нему, выглядываю. Чёрт! У противника явное пополнение. Три взвода, рассыпавшись в тройную цепь, идут в атаку на наше укрытие. А нас осталось одиннадцать: Рощин и Лукашин-старший пока не в счёт.

– Савельич, разъясни всем: по моей команде делаем три залпа, дальше палим одиночными; старайтесь выцеливать офицеров и их унтеров.

Унтер кивает. Занимаем позиции у щелей и окон.

– Пли!

Залп.

– Пли!

Залп.

– Пли!

Залп.

Выглядываю в окно. Два взвода, оставшись без офицеров и потеряв товарищей, смешались и замерли на месте. Командир третьего взвода, размахивая пистолетом и катаной, что-то кричит, пытаясь восстановить порядок в рядах. Целюсь в него из нагана.

Выстрел. Мимо… Н-да, далековато пока для револьверной стрельбы. Подтягиваю винтовку Лукашина, вскидываю к плечу, передёргиваю затвор. Навожу мушку на японского офицера.

Ба-бах! Перекрывший траекторию стрельбы японский пехотинец падает, нелепо взмахнув руками и роняя винтовку с примкнутым штыком. Офицер отходит за строй солдат. Ему удаётся восстановить строй оставшихся без командиров двух взводов. Поредевшие шеренги японцев идут на нас во весь рост, через пару шагов останавливаясь для очередного залпа, а затем снова продолжают движение.

Жму на спусковой крючок. Сухо щёлкает боёк – кончились патроны. Откладываю винтовку в сторону, вскидываю наган. Бах! Бах! Барабан пуст. Шарю по вещмешку, нахожу горсть патронов, набиваю барабан. Ещё на полтора барабана хватит. А что потом?

Стреляю прицельно, стараясь, чтобы ни один выстрел не пропал без цели. Японцы падают. Но их всё ещё больше, чем нас. Наша стрельба смолкает – патроны всё. Значит, остаётся рукопашная: шашку в правую руку, вакидзаси – в левую.

Неожиданно слышатся частые беспорядочные выстрелы и взрывы. Японский офицер падает. Солдаты смешивают строй и пускаются наутёк в сторону леса, откуда вышли. Выглядываю в окно. Откуда-то сбоку скачут с дикими криками и стреляя на скаку около двух десятков китайцев. Японцы улепётывают к лесу, китайцы гонятся за ними. Один из них, с сигарой во рту, то и дело подносит к ней динамитные шашки с короткими запальными шнурами и швыряет динамит в японцев.

Оставшиеся японцы скрываются в лесу. Китаец с сигарой отдаёт приказ – по поведению чувствуется, что именно он командир отряда, – и остальные разворачивают коней в нашу сторону.

Я выхожу из укрытия, миролюбиво подняв одну руку с когда-то белым платком. Китайцы подъезжают, окружают меня полукругом. Смотрят настороженно, пальцы лежат на спусковых крючках, сами ружья недвусмысленно нацелены на меня.

Китаец с сигарой в зубах подаётся вперёд, смотрит на меня с нескрываемым интересом. Ну да, не то человек, не то ещё кто-то в своей маскировочной накидке, с лицом, разрисованным самодельным камуфляжным гримом.

– Штабс-ротмистр Гордеев, командир сводной группы охотников второй кавалерийской бригады. Находимся в рейде по японским тылам.

Ну а чего скрываться? Те, кто стреляют по японским солдатам, вряд ли нам враги.

– Ли Цао, командир отряда «Небесной справедливости». Это вас атаковали японцы? – Китаец говорит по-русски с мягким акцентом, довольно правильно. Только часто путает «р» и «л».

Утвердительно киваю.

– У нас кончились боеприпасы. Можем ли разжиться у вас? Готов оставить расписку об оплате.