Вошёл полностью. Заполняя до предела, растягивая узкие стенки, и со свистом вдыхая духоту. Склонился к груди, обхватывая маленький сосок зубами. Прикусывая тот до боли. Иванка вздрогнула и дёрнулась от стреляющей боли на кончике груди. Горячий металл впивался в тонкую кожу на запястьях. Она даже пошевелиться не могла.

Марк отпустил набухшую горошину. Его живот мгновенно напрягся.

– Даже не думай о том, чтобы сбежать, Иви. – холодные пальцы вцепились в её скулы, поднимая лицо. Вжираясь потемневшим взглядом в бездну карих глаз, едва слышно прошептал: – Я тебя из-под земли достану.

Вышел и снова толкнулся в неё. Слишком резко. С хрипом выбивая воздух из лёгких. Заставляя брюнетку воскликнуть. Её дыхание опаляло кожу. Мужчина опустил руки на бёдра, притягивая девушку на самый край.

Хотя, она уже давно оступилась с него. Срываясь в чёрную и густую бездну.

Он почувствовал, как она расслабляется. Во всяком случае, она пыталась это сделать. Хоть и через силу, но всё же.

Рывок за рывком, со стоном погружаясь в желанное тело. Каждым позвонком ощущая, как она мысленно сдирает с него шкуру. Как он это делал когда-то. Давно.

Снова рычит, прогоняя лишние воспоминания. Сбавляет темп. Оглаживает бёдра, пробираясь ладонями вверх. Пересчитывал тонкие рёбра под шелковистой кожей. Ну же, девочка, подайся в ответ. Толкнись, чтобы я заревел вслух от твоей взаимности. Давай!

И она, будто услышав его мысли, неловко подалась вперёд. Повела бёдрами, и распахнула глаза, прожигая его насквозь. Будто не он, а она ставила на нём клеймо.

На миг Маркус даже пожалел о том, что оставил её в наручниках. Обхватил ягодицы и подтолкнул её к себе. Ещё ближе. Большим пальцем левой руки нашёл чувствительный клитор и обвёл его. Снова и снова. Ещё… до тех пор, пока её губы не задрожали. Давай. Его толчки становились грубее. Быстрее.

Чувствуя её разряду, на грани, убрал руку и потянул девушку на себя. Посмотрел ей в глаза, до сих пор замечая в них боль. Поставил на ноги…

– Отвернись, – невидящий взгляд, в котором не было ничего, кроме похоти. – Отвернись, Иви.

– Клянусь тебе… - пробормотала, в попытке унять дрожь. Дёрнула плечом, когда Марк сам попытался её развернуть. Ублюдок. – Виктор не оставит от тебя живого места. Я всё ему расскажу. Каждую деталь, – скривила губы, сдерживая слёзы.

Он как-то странно на неё посмотрел. Будто, одумываясь. Приходя в себя… но лишь на одно мгновение. Резким и грубым движением рванул девушку, разворачивая к себе спиной. Надавил на её лопатки, заставляя склониться над раковиной. Прогнуться. Она почувствовала боль, когда рука Марка намотала её волосы на кулак. Он поднял её голову, заставляя смотреть на их отражение.

– Не хотел тебя расстраивать, птичка, – снова вошёл на всю длину. Осторожно, не спеша. Словно не он минуту назад вбивался в неё не жалея сил. Толчок. Напряжённый взгляд, – но рассказывать больше некому…

...

Это было грязно и больно. Ей даже не позволили принять душ, после того, как она провалилась в канаву. А теперь ещё и он. Своими словами выбил остатки сил. Продолжал вколачиваться в ослабевшее тело, собирая пальцами кожу на её спине. А у неё даже слёз уже не было. Пустота. Огромная дыра зияла в груди. Лучше бы она умерла. Лучше бы Мануэль прострелил ей ногу и она истекла кровью.

Девушка опустила голову, как только почувствовала, что он ослабил хватку на волосах. Только сейчас осознала, что у неё действительно нет выбора. Он ей его не дал. И, скорее всего, уже не даст. Виктор... что же ты наделал?

Иванка понятия не имеет, сколько длилась эта пытка. Казалось, что целую жизнь... длиною в вечность. Она уже не чувствовала ни его рук, ни касания губ к своей коже. Только толчки. То слишком грубые, то неправдоподобно нежные и мягкие.

А когда Марк отпустил её... ничего. Она не чувствовала ничего, кроме ядовитой горечи во рту. Словно проглотила собственный яд, которым теперь приходилось давиться. Дохнуть.

Сползла на колени, даже не имея возможности зацепиться за что-то руками. Упала. Ударилась плечом и... дамбу, наконец, прорвало. Она зарыдала в голос, пряча лицо в коленях, стирая о них слёзы, которые непрерывно скатывались по искаженному обидой лицу.

– Твои слёзы тебе не помогут птичка...
– Марк натянул на бёдра брюки и опустился перед девушкой на корточки. Просунул руку под упавшие на лицо волосы, нашёл дрожащий подбородок и вцепился в тот сильными пальцами. – Посмотри на меня, Иви. – надавил, вынуждая поднять голову. Второй рукой убрал мешающие пряди с лица. Искусственными пальцами стёр влажные дорожки. – не помогут... ни тебе, ни Виктору.

Склонился ниже, и впился в её дрожащие губы жёстким поцелуем. В нем не было никакой нежности и никакой ласки или сочувствия. Марк грубо впивался в её рот, сжимая пальцы на заплаканном лице. Казалось, он лишний раз ставит на ней своё клеймо. Размазывает печать собственности на опухших губах.

– Обмойся. – бросил ей перед тем, как подняться на ноги. Стянул с полки белое полотенце и положил его ей на колени. Нет... не положил. Бросил.

Что-то произнёс на испанском языке, скорее всего, самому себе, и покинул ванную комнату. Оставляя дверь открытой настежь.