А я молчал и, просто скрестив руки на груди, посматривал на представленное моему взгляду — добро. Более своевременного прихода невозможно придумать. Нравится мне моменты, когда она такая беззащитная, обнаженная, почти подо мной. Достаточно протянуть руку, и она будет подо мной.

Не выдержав звенящей тишины и не зная, что думать, Роза вызывающе и дерзко заметила:

— Вспомнил о рабыне? Тебя совсем не поймешь то защищаешь от своих же людей, то плюешь на элементарный разговор. Если я здесь пленница и потаскуха-предательница, то отправь меня к Рафаэлю в казематы. Хочу там умереть от холода и голода.

Какая сегодня говорливая? Игры в куклы закончились? Замечательно, потому что показательное послушание меня тоже раздражало.

Ее вызывающие и откровенно раздражающие вопросы пропустил мимо ушей. Сейчас не то время для разговоров. Вместо ответа ладонью обхватил одну ее ягодицу и сжал, применяя достаточно силы. Кожа наощупь оказалась мягкой и влажной. А запах, какой от отродья… закачаешься.

Отнял ладонь от ее бедра, но только для того, чтобы сделать замах и с удовольствием хлопнуть по нему. На светлой коже тут же проявился след от хлопка.

Ушей достиг болезненный женский стон, огнем прокатившейся по моей коже и ударивший в пах. А уж ее бедра, которые завозились по столу, раззадорили еще сильнее.

— Я уже привык к твоему дерзкому языку, но только не смей выказывать мне неуважение перед другими людьми, — еще раз хлопнул ее по ягодицам. Не сильно, но она все равно застонала и заерзала, вероятно ощущая огонь от хлопка. Не было у меня цели сделать ей больно, только ради поддержания авторитета власти, а то задаваться начнет.

— Ах, ты дьявол… — ругнулась девчонка, губами шепча в стол, но развернуться ко мне и высказаться не решалась, поскольку в таком состоянии я видел только ее бедра, а если перевернется, то я увижу спереди все, что пожелаю. Если бы не желание скрыться от меня, то давно бы развернулась и что-нибудь учудила.

— Оставь мою задницу в покое, — ладонью она потерла горящую кожу на бедре и, наконец, высказалась. — У тебя какая-то слабость к ней. Если очень хочется к ней прикоснуться, то можно хотя бы понежнее?

Очень длинный язык. Его следует приучить к важному делу.

Двумя ладонями смял ее ягодицы и раздвинул их, большими пальцами нырнув между ними, окунаясь во важное тепло. На наглое вторжение девчонка удивленно ахнула, приподнялась на локтях, пальцами впиваясь в стол.

На ее реакцию возникло почти непреодолимый соблазн вставить в ее горячую плоть не палец, а член по самые яйца.

Роза наивно попыталась вывернуться. Повернуться не могла, поскольку я крепко держал ее за ягодицы, поэтому пыталась убрать бедра назад или вперед, или в бок. От ее приподнятых бедер, покачивающихся перед лицом кровь закипела в венах. Звонко шлепнул по сексуальным ягодицам, которые тут же еще сильнее сжались, и ее плоть сжалась на моих больших пальцах. От своих глупых стараний увести бедра — только сильнее насаживалась на мои палеца, отчего только сильнее возбуждало.

— Подожди, хочу кое-что спросить… — хрипло попросила, кусая от усердия губы. Влажные от масла волосы кольцами ласкали ее обнаженную спину и ягодицы, а бедра выписывали передо мной невидимые волны.

Чем больше крутилась, тем больше член реагировал.

— Артур, подожди, разговор. Дай одеться? — приказала или попросила. Тон настолько уверенный, будто я должен немедленно исполнить требование.

Да, разумеется. Позволю одеться. Сию минуту. Почти два месяца не мог вставить, поэтому разговоры подождут.

— Сначала секс, потом разговоры, — любезно согласился выслушать ее, но для начала получу то, что хочу.

— Сначала переговоры, а затем в случае удачных переговоров возможен секс…

От удивления мне захотелось засмеяться, но переборол эмоции. Убрал руку от ее плоти для того, чтобы резко перекатить девчонку на лопатки. Одной рукой клещами вцепиться в ее локоть, тем самым пресекая возможность бегства, что несомненно первой мыслью осенило ее, а пальцами второй обхватил девчонку за щеки и приподнял ее голову над столом, вынуждая посмотреть на меня:

— Отродье диктует мне условия? Забавно. Очень забавно, — мои губы сами по себе растянулись в улыбке при виде девчонки, лежащей на массажном столе. Совершенно обнаженная, разгоряченная словесной борьбой, с алым пятнами стыда на щеках и шее. При этом ее грудь шумно вздымалась, горяча мою кровь, жила на ее шее пульсировала под кожей, а зеленые глаза меня сжигали ненавистью.

Несмотря на свое незавидное состояние пленницы, рабыни, предательницы она ухитрялась дерзко говорить и ставить условия своему повелителю.