Прошел час. Потом интерком на рабочем столе Мэлори загудел, и голос молодого банкира спросил:

– У вас найдется минутка, Хорейс?

Войдя в кабинет к Пилгриму, Мэлори сразу заметил, что вид у того весьма довольный. Правда, Пилгрим пытался это скрыть, но не вполне успешно.

– Интересное замечание про немцев, не находите? – пробормотал Мэлори. – Доброе утро, Грейвс, – добавил он, ибо за спиной Пилгрима стоял Жак. – Вам, наверное, пришлось здорово потрудиться?

– Да, сэр Хорейс, я изучал старые бухгалтерские книги.

– Ну и как?

– Старина Жак раскопал кое-что, – сказал Пилгрим.

– Что именно?

– Мне пришла в голову идея проверить старые записи, касающиеся выплачиваемых Захаровым пенсионов, – объяснил Пилгрим. – Три дня Жак провел в архиве и кое-что нашел.

– Ради Бога, дружище, выкладывайте.

Пилгрим просиял улыбкой.

– Мы нашли всего три персональные пенсии, все датированы первой мировой войной или началом двадцатых. Захаров действовал так: клал на счет сумму наличными, обеспечивающую выплату ежемесячного процента, а потом списывал расход на личный фонд старшего партнера.

– Я и сам так поступал, – заметил Мэлори – Какая компания выплачивала пенсии?

– "Кондор Планет". В графе «примечания» просто написано: «Распоряжение ZZ».

– Кто же получал эти пенсии?

– Во-первых, вдова одного французского политика.

– Бриана?

– Да. Потом какой-то тип на Балканах.

– В Болгарии, – уточнил Грейвс.

– Он давно умер, – добавил Пилгрим.

– А третья пенсия? – вопросительно поднял брови Мэлори. – Кто получал ее?

Пилгрим ухмыльнулся.

– Не «получал», а получает, Хорейс. Одна старушка. Живет в Ницце. Ее фамилия Бронар.

– Как Бронар?

– Именно Пенсию получает угадайте, с какого года?

– С восемнадцатого?

– Ошибаетесь. С двадцатого.

– Несчастная старушка-вдова? – спросил Мэлори.

– Этого я не знаю.

Мэлори посмотрел на Грейвса. Тот ответил:

– Я тоже этого не знаю. Но сегодня после обеда я вылетаю в Ниццу и все там выясню.

Пилгрим потер руки.

– Хорейс, скоро мы разгрызем этот орешек. Ведь наверняка речь идет о том же самом Бронаре.

– Полагаю, что да.

– Никаких сомнений! Считайте, что разгадка у нас в кармане. И больше никаких Тернеров, никаких георгианских домов. Истории конец, Хорейс?

Мэлори улыбнулся.

– Хотелось бы на это надеяться.

– Можете не сомневаться. Поваляли дурака, и хватит. Теперь-то мы узнаем, что скрывал от нас Дайкстон.

В Ницце уже несколько недель царила жуткая жара. Как всегда в летнее время, зноем дышало не только раскаленное солнце, но и раскалившиеся камни булыжных мостовых, потрескавшийся асфальт. Грейвс карабкался по крутым улочкам старого города. Пиджак он перекинул через плечо, галстук распустил, и все же пот расплывался пятнами на спине и под мышками. Такси не могло проехать по этим узким улочкам с высокими парапетами, которые непременно расцарапали бы автомобильные дверцы.

Грейвс был раздражен и сыпал ругательствами. С тех пор как имя «Дайкстон» впервые появилось в его жизни, с ним были связаны одни неприятности. Неприятности и чисто бытовые неудобства, причем последние затрагивали не Пилгрима, не старого ублюдка Мэлори, а только его, Жака Грейвса.

Если бы Жак сейчас обернулся и посмотрел назад, то увидел бы сияющий простор Средиземного моря, раскинувшегося под горой. Каких-нибудь пятнадцать минут спуска – и можно было бы броситься в прохладную воду, оставив зной и духоту позади. На пляже хорошенькие девушки, прохладительные напитки.

Грейвс снова выругался и ускорил шаг.

Вот и нужная площадь – такая крошечная, что больше похожа на какой-то пятачок, где сходятся несколько кривых улочек. Как мало это место было похоже на то, что ассоциируется у людей с названием «Ницца»: никаких пальм, никакого золотого песка, все очень убого, уныло и некрасиво. Что поделать, даже в самых богатых городах непременно есть кварталы для бедных.

Оглядевшись по сторонам, Грейвс понял, что именно в таком квартале он находится. В нескольких шагах из стены дома высовывало свой узловатый ствол древнее оливковое дерево. Грейвс нырнул в его тень, закурил сигарету и подождал, пока на теле высохнет пот. На это ушло минут пять. На противоположной стороне улицы красовалась ржавая вывеска «Пиво». Рядом располагалась открытая дверь, ведшая куда-то в темноту. Грейвс шагнул в проем и оказался в крошечном прохладном баре. Там был цинковый прилавок, раковина для мытья посуды, на стойке – несколько бутылок:

– Бутылку пива, мадам, – попросил Грейвс у женщины в черном. Ее морщинистое лицо было коричневым от загара.

– Пива нет.

– Ну тогда что-нибудь холодное.

– Льда тоже нет.

Надо же, в Ницце нет льда, мысленно вздохнул Грейвс.

Он взял бокал белого вина, кислого и тепловатого. Женщина пялилась на него во все глаза.

Осушив бокал одним глотком, Жак сказал:

– Я ищу мадам Бронар.

Никакой реакции.

– Она живет где-то здесь?

Черные глаза смотрели на него безо всякого выражения. Грейвс предпринял еще одну попытку: