— Ладно-ладно, — поднявшись со скамейки, я пересел к Кате обнял её и погладил по голове.

— Я спокойна, — буркнула она. — Хоть и зла! Но соображаю вполне здраво.

— И что же ты хочешь предпринять, здравая моя?

— Думаю! В идеале, объявить бы этим тварям войну! По всем правилам, с копией объявления для дружинников. Прописать причину — «вероломное нападение». Тогда бы дружинники начали расследование, но в войну бы не имели права вмешаться. И когда бы мы победили, а Никонские признали поражение, вместе с дружинниками обобрали бы их до нитки.

— Но война не вариант?

— Не вариант, — проворчала боярыня. — У нас всего два Мастера. А у них только официально четыре. И вот этот вот, который после битвы с тобой и последующего разговора, стал похож на окровавленное сито, в эту четвёрку, как мы сегодня успели убедиться, не входит. Откуда они его взяли? Одним лишь богам известно. Есть ли у них ещё такие же? Тот же ответ, Аскольд… Но не только в Мастерах дело! У меня два полноценных вассальных рода. И ещё три, в которых из дворян остались только такие же матери-вдовы, как я, и детишки. Либо ещё неосветленные, либо совсем недавно засиявшие. Со Слугами у родов дела обстоят не особо лучше, Аскольд! Вот они последствия войны, понимаешь? Объективно Морозовы имеют очень мало шансов победить в войне против Никонских.

— Победы малых отрядов над большими иногда случаются, — заметил я. — Дело в тактике и стратегии.

— Враги тоже обучены тактике и стратегии. Но я согласна с тобой, потому и не говорю, что шансов совсем нет.

— Ничего, Катюш, что-нибудь придумаем, — ласково проговорил я, поглаживая раздражённую боярыню по спине.

Том 2 Глава 13

— Аскольд, наконец-то ты вернулся! — радостно бросилась ко мне тётя, едва я переступил порог нашей съёмной квартиры. Правда, через секунду она замерла в изумлении. — Что с тобой? Что с твоим лицом?! Всё-таки что-то случилось!

Пока она разглядывала моё лицо, на котором всё ещё были видны ожоги и ссадины, изумление сменилось ужасом. С недоумением она смотрела и на мою видоизменённую причёску — огонь Мастера спалил часть моих волос, так что парикмахеру Морозовых пришлось наводить порядок на моей голове, насколько это возможно.

Я закрыл за собой входную дверь и, улыбнувшись, обнял тётю. От объятий мне было всё ещё больно, но на какие испытания не пойдёшь ради близких людей.

— Со мной всё хорошо, просто чуть-чуть обгорел. Во время деловых переговоров случился пожар. Я немного помог его тушить и самую малость пострадал. Но не переживай, ничего страшного, — я гладил её по спине, успокаивая, — обо мне хорошенько позаботились. Несколько дней отдохну и буду как огурчик.

Братья, замершие позади тёти, с недоумением пялились на меня. Они-то знали больше тёти Мари и вполне могли сделать правильные выводы. Особенно Глеб.

— Пожар, — отойдя назад и заглянув мне в глаза, ошарашенно проговорила тётя, — это… ужасно! Как так вышло?

— Короткое замыкание, — пожал я плечами. — Даже в доме богатых людей могут случиться проблемы с проводкой. Представляешь?!

— Кошмар!

— Вот и я говорю, — закивал я, — хорошо хоть здесь у нас, — кивком головы я обвёл прихожую съёмной квартиры, — коммуникации новые.

— Ну, пойдём на кухню, расскажешь подробнее, — потянула мне за руку тётя.

Я, честно говоря, очень сомневаюсь, что она поверила моим байкам, хоть я и выдал ещё несколько несуществующих подробностей пожара. Всё-таки тётя Мари женщина сообразительная, и далеко не всегда говорит, что думает.

Но, похоже, она уже приняла, что я сам определяю свою судьбу и в этом вопросе меня не переубедить. Правда, очевидно, принятие этого факта не облегчает её тревоги.

Тётя не стала мучить меня долгими расспросами, поэтому, когда мы попили чаю, она заботливо предложила мне идти отдыхать. Но перед этим попыталась всунуть мне жаропонижающие, приговаривая, что я сильно горячий.

Разумеется, я отказался. И в который раз за день выбрал восстановление в холодной воде.

Лёжа в ванне, я невольно прокручивал в голове события последних часов. Я уехал от Морозовых около одиннадцати на кортеже из трёх машин. В одной из подворотен меня пересадили в старую развалюху, которая отвезла меня в поля, где уже ждал Вадим на своей тачке.

Все эти махинации нужны были для того, чтобы как минимум выиграть время, а как максимум обезопасить меня и мою семью от Никонских. Ну и от соглядатаев дружинников-хранителей. Всё-таки из врагов, напавших на усадьбу бояр Морозовых, не выжил никто, кто видел бы моё лицо. И сегодня в течение дня я встречался только с самими Морозовыми и их Слугами. Высок риск, что за усадьбой уже наблюдают и могут проследить за выехавшим вечером кортежем. Ну а если бы к усадьбе подъехала машина попроще — это было бы ещё подозрительнее.

Сев в машину к Вадиму, я рассказал ему всё, что знал. Катя дала мне право поделиться информацией с доверенными людьми, так что лучше, чтобы Вадим с Тамиром полностью понимали суть происходящего. По пути домой мы с Наставником обсудили наши дальнейшие дела.

Последующие три дня я провёл дома, ни разу не выходя на улицу. В основном спал, отлёживался в холодной воде, ел лёгкую пищу. Иногда медитировал. И первое время постоянно слушал охи и ахи тёти Мари, которая окружила меня такой заботой, что ещё немного, и пришлось бы звать на помощь Вадима — сломать ему ноги-руки, чтобы она заботилась уже о нём.