— А учеба? Не думал ты пойти по другому пути, не воинскому? — спросила цесаревна.

— В том и проблема, что Булгаковы со мной не обсуждали дальнейшие перспективы. Насчет университета или института и речи не было, — я пожал плечами и торопливо добавил: — Но это само собой подразумевалось. Только не подумайте, что я недоволен жизнью у Булгаковых. Иван Олегович и его семья очень хорошо ко мне относятся. Нет такого, о чем рассказывала Ее Величество…

— Можно просто Анастасия Павловна, — улыбнулась государыня. — Мы не на официальном приеме. И я рада, что у тебя все хорошо.

— Расскажи, как Факира словил! — не выдержал Павел, чем заслужил фырканье Лидии и укоризненный взгляд матери.

— Ловили его спецы-волкодавы, а я только легонько подтолкнул пана Богумила, когда он мной прикрылся.

Император усмехнулся. Ему уже предоставили доклады ото всех служб, участвовавших в поимке Хмеловского. Особенно его заинтересовала записка Иртеньева, где он с гордостью, пробивавшейся даже между строк, описал действие своих тайных спецов. Да, это даже не «Стилет». Маги-волкодавы — элита элит, ограниченное число дворян могли попасть туда, многие достойнейшие не могли пройти сито отбора. Из ста человек ежегодного конкурса проходили только двое-трое. Иртеньев не обратил внимание на действия Волховского, а вот спецы как раз указывали на странную технику мальчишки, умудрившегося одним ударом локтя сшибить Факира на землю. Глава СБ вскользь упомянул, что это точно не антимагия и почему-то решил не заострять на моменте внимание. Мстиславский понимал, что таким образом Иртеньев хочет подсказать, кому нужно дать награду или удостоить монаршего взгляда. Конечно, всем сестрам по серьге будет, не без этого.

Так что там было? Волкодавы утверждают: мальчишка нанес концентрированный удар такой силы, которой у него априори не должно быть. Он же не одаренный, умеющий создавать конструкты. Но спецы-то этого не знали! Утверждалось, что заложник применил некую разновидность ментальной магии.

— Страшно было? — это уже Лидия.

— Когда нас обстреляли на блокпосте и моего инструктора убило очередью из пулемёта — вот тогда я по-настоящему испугался, — признался я.

— Мы сожалеем об утрате, Викентий, — мягко сказала императрица. — Очень плохо, когда детей используют ради корысти. Дорогой, — обратилась она к задумавшемуся императору, — ты должен максимально строго наказать Хмеловского и всех причастных к акту терроризма людей. Мы из-за него едва не потеряли репутацию у наших заграничных друзей. Но за похищение ребенка — вдвойне.

— Да, конечно, — рассеянно произнес император, воюя с фаршированной рыбой.

— У меня вопрос, Ваше Величество, — набравшись смелости, я обратился к императору, который тут же перестал мучаться с вилкой и ножом.

— Да, пожалуйста, — он успел переглянуться с цесаревичем и даже, как мне показалось, подмигнул ему. У них что, какая-то мысленная беседа происходит?

— Кто были эти спецы? Ну, которые брали пана Богумила?

— Спецподразделение «Арбалет», напрямую подчиняющееся Главе имперской безопасности господину Иртеньеву, — витиевато ответил Мстиславский. — Скажем так: магическая элита, стоящая на страже государства. Очень закрытая структура.

— И как в нее попасть? — нахально выпытывал я.

— Хм, — Иван Андреевич отложил столовые приборы в сторону, взялся за бокал с вином. — Как бы тебе мягко объяснить…

Женщины, как обычно и бывает, вполголоса разговаривали о чем-то своем, но больше всего расспрашивая Илану, переставшую бледнеть и краснеть от каждого вопроса. Зато сыновья цесаревича Павел и Игорь навострили уши. Видимо, им тоже было интересно узнать про эту самую элиту, не раз о ней слышали.

— Туда набирают только дворян, — многозначительно посмотрел на меня император. — Природных князей, столбовых, титулованных, служилых, даже патентованных дворян, кроме имеющих иностранное происхождение. Каждый год кандидаты подают прошение на мое имя, и после тщательной проверки я утверждаю списки. Дальше начинаются экзамены, по результатам которых отсеиваются те, кто оказался слаб. Экзамены проходят в несколько этапов, и в конце остаются только самые лучшие. Обратите внимание, молодой человек, я не сказал: сильные и умелые. Именно лучшие. Отбор идет по многим параметрам, и физическая сила не всегда является основным критерием.

— Но главный из них — Дар? — уточнил я.

— Именно так, — подтвердил кивком Мстиславский. В его глазах, зуб даю, скакали веселые чертики, словно император уже давно понял, к чему я клоню. — Дар владения любой Стихией. Потому что спецы «Арбалета» никогда не облачаются в полевой пилотный доспех. Они защищаются токмо своим выпестованным Даром. Хоть с голым торсом на врага — но магический щит является основным оружием волкодава. Ну и виртуозное владение любым видом оружия.

— Может быть, это мне подходит, — задумчиво произнес я. — Ведь наличие ППД не ставит крест на кандидате, верно? Можно и в бронекостюме врагов уничтожать. Голый торс — это лишь символ безудержной отваги и готовности к смерти. Так еще древние ратоборцы поступали.

Княжич Павел забавно выпучил глаза от моего нахальства, Лидия тоже замолчала, каким-то образом уловив мужской разговор, заинтересованно посмотрев в мою сторону, да и все разговоры стихли мгновенно.

Раздался смех Юрия Ивановича.

— Господин Волховский проявляет недюжинную прыть! Вот пример, достойный подражания тем, кто опускает руки!

— А что скажут родители? — спросил император, и я был уверен, что обмолвка неслучайна. Не опекунов же называть родителями по закону! Иван Андреевич прекрасно осведомлен о моей жизни в чужом Роде! Значит, генетическая экспертиза дала какой-то результат, и сейчас император решает вопрос, как со мной поступить.

— Конечно, до совершеннолетия я зависим от взрослых, — нарочито грустно вздыхаю. — Но ведь потом могу же сам решать за себя.

— Учеба все равно необходима в твоей жизни, — нахмурилась Анастасия Павловна. — Куда бы ты ни пошел — по военной стезе или по гражданской — необходимо что-то иметь в голове. Растрачивать свою жизнь гипотетическим испытателем — крайне неразумная мера. А уже элитный «Арбалет» — это запредельный уровень, как по моему женскому мнению.

— Согласна, — поддержала ее княжна Лидия и показала мне кончик языка.