В голове вспыхнуло: «Нельзя уклоняться! За спиной Кодик и остальные!»

Удар сердца, выдох. Жар души катится по жилам, словно воспламеняя кровь. Крохотная его частица вливается в поднятый меч.

Звон стали.

Призрачный клинок реольца разрушен, но я едва удержал меч в руке. Между мной и реольцем два шага. Он скалится:

— Ничтожество. Ты смеешь сопротивляться? Ты плохо понял, кто я? Твой будущий хозяин!

И обрушивает на меня десятки ударов.

Не используя умений пути меча. Глупец. Быстрый, очень быстрый глупец, который жертвует скоростью ради точности и выверенности приёмов.

Звон стали. Наши клинки сходятся в схватке, мы буквально плетём узор в воздухе, а жар души в моих жилах совершает оборот за оборотом. Три, четыре, пять...

Из реольца вдруг выплёскивается темнота, стремительно расширяясь во все стороны, проходит сквозь меня, уносясь дальше, там, позади, охает кто-то из моих.

Аура Устрашения.

Невольно я отвечаю тем же, только сжав её в узкое лезвие.

Реолец отшатывается, опускает меч, не успевает даже вскрикнуть, как я сношу ему голову. Нет даже крови, шея покрылась инеем промерзнув.

Над болотом повисает тишина.

Я наклоняюсь над телом реольца, пока они не опомнились, рву из его пальцев меч синей стали и перекидываю за спину Кодику. Дёрнуть халат, обнажая грудь. Есть подвеска с какой-то пластинкой, но это точно не слеза Амании. Я сую её в поясной карман и тут десятки реольцев перед нами взрываются воплями, заставляя меня вскинуть голову.

Воплями гнева и боли.

Кровавые жнецы, которые до этого стояли безмолвными фигурами, вдруг набросились на реольцев, рвя их на части.

Я срываю горло, ору:

— Назад, назад!

Мы пятимся по гати. Останавливаемся, лишь когда между нами и берегом оказывается не меньше двух сотен канов.

Схватка среди реольцев стихла. Пусть половина Жнецов была с мечами, не утеряв памяти о том, как сражаться ими, они не сумели победить. Но сумели изрядно потрепать тех, кто и создал из них безумных. Лучников, в которых они вцепились первыми, считай и не осталось. От солдат лишь половина.

Один из идаров скалится в нашу сторону:

— Они убили наследника. Смерть!

Срывается с места. Да не один, а с двумя товарищами, которые ринулись бежать прямо по болоту.

Что-то я не подумал, что используя технику Шагов можно некоторое время бежать и по нему.

А они как-то не подумали, что сражаться во время бега по воде может не каждый Клинок. Среди них точно нет не то что Клинка, а даже Великого паладина.

Крохотная заминка в Шагах и всё...

Левый, едва отправив жар души в клинок, ушёл по грудь в топь.

Правый всего по середину бедра.

Но о мечах позабыли оба.

Правого тут же прикончил Кодик. Плотным Дождём клинков. И, кажется, даже тот реолец, который бился со мной на гати, не понял, что это сделал не я.

На миг обернувшись на хрипящего в агонии товарища, попытался пронзить меня сначала взглядом:

— Ах ты тварь!

А затем и клинком.

Мы сплелись с ним сталью, столкнулись техниками.

И снова я победил, не воспользовавшись на этот раз даже Устрашением.

Несколько раз глубоко вдохнул, смиряя бешено бьющееся в груди сердце и жар души. Придурок, на что он рассчитывал, сходясь со мной вплотную? Что лучше в мече, чем убитый мной первый?

— Господин, — раздался голос Кодика.

Не оборачиваясь, я спросил:

— Что?

— Вы бы добили третьего, а то как-то не по-людски.

Я покосился налево. Реолец уже ушёл по грудь и в ужасе вопил, молотя по жиже руками. Странно, что я не слышал его раньше.

Добить?

Невольно я сглотнул, но не успел даже рта открыть, как Кодик добавил:

— А отступить и дать его вытащить, чтоб он снова на нас кинулся, эт прям скудоумно.

Я лишь поджал губы, принялся вращать жар души, раз за разом проводя его через сталь. Два, три, четыре оборота, пять... Стегнул мечом, отправив с его лезвия холодный проблеск.

Хрип оборвался, а реолец лишился головы. Она скатилась на плащ, распластавшийся по болоту за его спиной. Зелень и синь, залитые хлещущей из шеи кровью.

Невольно я сглотнул и отвернулся, а вот Кодик уважительно протянул: