– Я милицию вызову!
– взвизгнула блондинка.

– Зови, - кивнул Синяк.

Он отодвинул ее в сторону и шагнул в квартиру. У тапочек были заломлены задники.

– Вы бы уж лучше босиком, - брезгливо вякнула блондинка, чтобы скрыть обеспокоенность.

– Босиком зябко, можно ноги простудить.
– Синяк обернулся и внимательно обозрел женщину.
– А слух был, что дело к родинам. А визуально - голяк на базе. Когда рожать будем, хозяйка?

– А вам какое дело!
– огрызнулась дама, потуже запахивая короткий халатик. Она повернулась к Саше.
– Я же вам русским языком сказала, будут деньги заплатим. Разве не ясно?

– Да-а... Круто...
– Синяк сделал вид, что опешил.
– Придется брать за яйца и производить поворот в прогрессивную сторону. Иначе никак.

– Что-о?
– теперь уже опешила блондинка. И Саша тоже.

Синяк зашел на кухню, уселся на изувеченный мягкий стул из гарнитура, перетянутый широким скотчем. Стул под ним закряхтел, намереваясь развалиться. Синяк спешно пересел на табурет.

– Мня, - сказал он, снял кепку и принялся расплетать косу, по-бабьи - на плече.
– Приболел стульчик... Так было, Александра Михеевна?.. Молчим и плачем?.. Значит, не было.

Саша не плакала, хотя без слез смотреть на разор, учиненный в любимой квартирке, ей было тяжело.

Синяк отцепил от косы бронзовый амулет-кулачок и перетянул конец косы аптечной резинкой.

– ...Таракашек развели...
– Он, улыбаясь, сощелкнул с кухонного стола неторопливое насекомое.
– Это правильно, без домашних животных скукота и сердцу остуда. Значит, хозяйка, съезжать с хаты категорически не хочешь и башлять не жаждешь. Тогда отдыхай. А то бы - ехала в Африку, там нынче тепло...
– Тут Синяк запнулся - в кухню вошел здоровенный негр в "адидасе". Кстати, про Африку, - продолжал Синяк, уставясь воспаленными с похмелья глазами на негра.
– Мы когда в пустыне работали, реки поворачивали, мы ослов рабочими оформляли: Иванов, Петров, Сидоров. Потом ослов продали, деньги пропили. Сидоров, правда, сдох. У вас как фамилие?

Саша не поспевала за трепом Синяка, но нагнетаемую этим трепом угрозу ощущала буквально кожей. Наверное, что-то похожее почувствовал и негр, он побледнел.

– Уходите отсюда, - негромко сказал он.

Синяк стянул с крючка кухонное полотенце, обтер шею. Потом достал из нагрудного кармана торчавшую, как карандаш, сигару, обрезал ей прямо на столе конец, закурил.

– Утром еду за Михеевной, а на дороге прям мертвый труп лежит. Чего лежит без толку, не знаешь?
– Он вытянул перед собой растопыренные ладони. Указательный палец на правой руке был короче и порос на торце черными волосами вперед.
– И руки у меня дрожат. Крупноразмашистый тремор верхних конечностей. Синдром Корсакова. Не пей вина, сколько раз себе говорил. Все без толку. И палец у меня короче нужного. А почему? А потому. Оторвался при разборке вооруженной. В больнице пришили на грудак. Месяц ходил, как Сталин. Не попысать толком, ни зашнурковаться. Потом отрезали от груди - гибче стал, но с волосами...

"Всерьез или бред?" - подумала Саша, услышав, как напряжение в ней спадает. Не зря про него Роман повесть написал.

– Чего говорю, - продолжал Синяк, стряхивая пепел с сигары в чашку с кофе.
– У меня друган, Ванька, разумеется, стихи слагает порой. В одну строку. К примеру: "Я не люблю, когда меня не любят".

В кухню тем временем вбежал очаровательный голый негритенок лет пяти, сандаловая статуэтка, хотя нет, слишком вонькая - должно быть, прямо с горшка. Он подбежал к Синяку и стал отчаянно молотить его по колену черным кулачком.

– Покупаю!
– заорал Синяк, подхватывая негритенка на руки.

Блондинка рванула сына к себе. На втором рывке Синяк отпустил ребенка мамаша с дитем в руках отлетела к холодильнику. Негр шагнул вперед. Синяк даже не пошевелился, только лапой помахал.

– Но пасаран! Без рук!

И тут раздался звонок в дверь.

– Ну вот, - удовлетворенно пробурчал, подымаясь, Синяк, - а ты говоришь. Хотя никто ничего не говорил, только поскуливал испуганный негритенок.

Синяк открыл дверь. В переднюю вошли двое одинаковых парней: короткие кожаные куртки, широкие штаны, черные вязаные шапочки.

Парни прошли следом за ним, как бы выдавливая негра с семейством из сразу ставшего тесным пространства кухни. Попили кофе, сказали "спасибо", чашки опустили в раковину. Встали и молча вышли из кухни.

– Посиди тут, - сказал Синяк Саше, сам же пошел за парнями.

– Где ваш муж, мадам?
– спросил Синяк, и Саша не узнала его голоса.

В прихожей стало тихо, видимо, Синяк с парнями вошли в комнату. Саша на цыпочках пробралась в пустую переднюю.

– Ты русский язык понимаешь?
– чеканил за дверью вопросы Синяк.
– Слух, зрение в порядке? Тогда слушай. Ты должен деньги! Ты понял?!

Из комнаты выскочила ошалевшая от страха блондинка. По лицу ее, размывая макияж, текли слезы. Она рванулась к Саше.

– Я знаю, кто это...
– прикрыв ладонью дрожащий рот, доверительно прошептала она.
– Они выбивают деньги...

– Угу, - улыбнулась Саша.
– Выбивают.

Дверь в комнату была приоткрыта. Саша заглянула внутрь. Синяк стоял вплотную к негру. Они были одного роста, только Синяк в полтора раза шире. Парни скромно расположились за Синяком, расставив ноги и одинаково сложив руки на причинном месте.