Так уж случилось, что с Анжелой у нас давно возник отличный симбиоз. Несмотря на все свои странности, она круче Алисы[1]. Она умеет лавировать между моими интонациями, как гонщик Формулы-1.

– Да. Спроси, кому какой, и неси, – рублю коротко. И мрачно, но все же добавляю: ­– Спасибо.

Надеюсь, она там от шока не умрет.

Отбрасываю карандаш на папку, документы в которой просматривал, и, надавив лопатками на гибкую спинку кресла, сжимаю пальцами переносицу. Сморщившись, медленно тяну ноздрями кислород. Две ночи не спал. Впоследствии уже к обеду ловлю себя на ощущении, будто в жерле вулкана нахожусь и вдыхаю не воздух, а пары огненной лавы. Жжет всю слизистую, и сердце само собой набирает ход. Передоз нервно-возбудимого бодряка постепенно сливается. Хочется завалиться на кровать и отключиться. Но возможность такая появится нескоро.

Дверь отрывается, и в моем кабинете становится шумно.

– Салют, мистер президент, – горланит Фильфиневич, примешивая за каким-то хером в это обращение американский акцент.

– Привет, Жора, – здоровается и усмехается Чара.

– Господин Прокурор, – толкает важно Тоха.

– Здорова, – бросает Бойка и сразу же садится за стол.

Растирая ладонью лицо, громко зевает. Едва сдерживаюсь, чтобы не отзеркалить. Знаю, что он пашет ночами так же, как и я. Только у меня днем – офис, а у него – жена и дочка.

Встаю, но не выхожу из-за стола. Через него тянусь, чтобы обменяться с друзьями рукопожатиями. На беззаботную ухмылку ресурса не хватает. Но этим парням к моему покер-фейсу не привыкать.

– Ну че там? – подгоняет Бойка.

Раньше он в нашей, как говорили, «звездной пятерке» был лидером. Но с тех пор, как женился, все как-то выровнялось. Одно время бразды перенимал Чарушин. А сейчас, из-за этой гребаной войны, стал я. Вероятно, в том и заключается настоящая дружба, чтобы, несмотря на амбиции, уметь без удара рельсой по башке, попустить свое эго, перестроиться и бросить общие силы на поддержку того, кто в этом в данный момент нуждается.

В общем, с середины этого лета нас связывает не только дружба, но и бизнес. Пацаны по моей просьбе стали акционерами компании, которую я унаследовал от деда и все-таки пытался сберечь для своих внуков. Чтобы выстоять в предстоящей борьбе, мне нужно было укрепить власть «Вектора» на юге. И сделать это быстро. Привлечение в состав управления самых влиятельных семей региона показалось мне идеальным решением. И помощник, с которым мне приходится общаться по всем, мать вашу, вопросам, потому что кроме природной соображалки, все-таки знаний для «мертвых петель» на этой технико-экономической махине мне пока очень и очень недостает, после непродолжительных дискуссий и раздумий признал идею годной.

Дальше ­– больше.

– Мы расширяемся, – сообщаю я парням твердо.

Уверен ли, что они поддержат новый проект? Больше да, чем нет.

– Снова? – все, что бухтит Тоха.

Без особого интереса. Но насчет него я точно знаю, что не сольется. Он никогда меня не подводил. Надеюсь, что и я его тоже.

– А подробнее?

Смотрю на задавшего этот вопрос Бойку. Но ответить незамедлительно не получается. После короткого стука в кабинете появляется Анжела, и мы все выдержанно молчим, спокойно наблюдая за тем, как она раздает кофе. Подумать только, еще пару лет назад мы этой же толпой сидели по барам, а разносили нам пиво, водяру и прочее! Сейчас же каждый из нас при костюме и с железной маской на лице. Серьезные дела решаем. Ворочаем, мать вашу, миллиардами.

– На Владимира Машталера скоро будет возбуждено уголовное дело, – начинаю я, когда снова остаемся одни, и когда по первому глотку кофе уже сделано. Делаю второй в попытке избавиться-таки от тяжести в веках и жжения в белках. Слабо, но работает. Только пленка перед глазами стынет. Дергаю верхний ящик стола, чтобы нащупать капли и на ходу ими залиться. Проморгавшись, продолжаю. – Материалов, которые я для этого собираю, на те масштабы взрыва, что я хочу получить, как сказал Градский, пока недостаточно, – называя эту фамилию, не утруждаюсь расписывать регалии. Все знают, что речь идет об отставном подполковнике полиции. Он Бойку буквально с того света вытащил. Да и вообще, немало за свою жизнь хорошего сделал. Человек чести, не то, что мои… – Но развязка близко. Когда Машталера закроют, все его имущество будет конфисковано государством. Собственно, мне нужен «Южный регион». А точнее, он нужен нам. Жизнь тех подразделений «Вектора», которые перерабатывают агрокультуры и экспортируют их за границу, во многом зависит от этого «динозавра». Если мы упустим сейчас «Южный регион», то в перспективе у нас встанет работа и на заводах, и, как следствие, на наших терминалах. Надеяться на то, что новые владельцы продолжат сотрудничество с нами, вместо того чтобы, допустим, выстроить свою собственную линию по переработке – это большой риск. Потому как… – делаю паузу, чтобы оценить степень осознанности на лицах парней. Все мы – технари-айтишники, но все же крутились с детства в определенных кругах и основами бизнеса так или иначе владеем. – Ну, тут не надо быть гением, – заключаю я, встречая в их глазах то самое понимание, на которое рассчитывал. – Вы же осознаете, что бедные люди эту агрокорпорацию не купят? Это будут «кошельки» с большими ресурсами и просто огромными возможностями. Предугадать, с какой политикой они придут в управление – невозможно. Они могут даже, не заморачиваясь, экспортировать тупо сырье без агропромышленной переработки. Ну или же, что более вероятно, учитывая наш рынок, наладить ее самостоятельно.

– Напомни, что мы сейчас экспортируем после переработки? – выдыхает и кривится Филя.

– Да до хуя мы чего экспортируем! – высекает Тоха. – Мука, крупы, макароны, отруби, хлопья, крахмал, сахар… Но самое основное – растительные масла!

– Садись. Пять, – ворчит Фильфиневич, реагируя на тон с явным подъебом.

– В общем, все всё поняли. Для того, чтобы продолжать перерабатывать зерновые и технические культуры в тех же объемах, мы не можем упускать «Южный регион», – возвращаюсь я к сути. – Градский говорит, что, согласно нынешней процедуре конфискации, агрокомплекс будет выставлен на аукцион. И произойдет это, как мы полагаем, в ускоренном режиме. Все-таки это важная часть экономики.

– Я понял, – откликается Чара. – Ты хочешь, чтобы на аукционе его приобрели мы.

– Да. И финансовый фонд для этого нужно сформировать уже сейчас. Оформляем, подписываем, кладем деньги на счет и ждем. Чтобы потом, когда начнутся торги, не протупить.

– Вопрос, – чеканит Чарушин задумчиво. – О какой сумме речь? Хотя бы примерно? Потому что мне кажется, этот «мамонт» будет стоить просто охульярд. Там же земли. Восемьдесят пять процентов всех сельхозвладений по трем областям.

– Да, сумма предполагается большая, – выдыхаю я.