— Не спала с мужчиной? Чувствую.

Он хочет сказать что-то еще, но медлит. А потом окончательно сбивает меня с толку.

— Джинны сказали, что ты создана для меня. Поэтому никому до меня, — выделяет он, — ты принадлежать не могла.

— Или это случайность, — спешу его разочаровать. — Может, мы просто… не успели? И решили сначала узнать друг друга, и только потом жениться и спать?! — понимаю, что безопаснее выбирать выражения, но гнев от несправедливости заставляет меня высказывать правду.

— Хмм, нет. Не случайность, — он отходит, но только для того, чтобы стянуть себя рубашку через голову. Теперь он голый по пояс.

Знаю, что смотреть нельзя. Но смотрю. И вижу то, что обычно приводит девушек в полный восторг. Он весь соткан из мышц, вот просто весь! Даже придраться не к чему.

— Перестань! Чтобы ты не задумал, не надо… — перестаю на него глазеть и понимаю, что Теону ничего не стоит взять меня силой.

— Надо, — он ловко разводит мои бедра в стороны и притягивает к себе.

— Я не хочу так!

Он смотрит на меня слегка нахмурив брови. Будто не понимает моей просьбы.

— По-другому не будет, — бьет словами он. — Никогда.

— Тогда советую начать искать способ, как избавится от меня поскорее! Потому что спать с тобой по своей воле я не стану. Никогда.

Он молчит, а я за такую дерзость ожидаю как минимум пощечину.

Находиться с ним в тишине тяжелее, чем терпеть колкие слова. В немой паузе мы продолжаем смотреть друг другу глаза, и я уже хочу отвернуться, как замечаю… огни?

Золотые, зеленые, синие… маленькие и мерцающие словно сокровища, огни в глазах того, кто лишил меня свободы? И самое ужасное — они меня завораживают.

— Я дам тебе три дня, — произносит он и отводит взгляд. А затем отпускает меня.

— Три дня? — шокировано переспрашиваю.

— Чтобы ты пришла ко мне сама.

— Не приду, — шепчу одними губами.

Он замечает мой почти немой протест и подходит снова. Только в этот раз быстрее и злее. Хватает меня и опрокидывает на спину. Спину обжигает холодом лаковой поверхности стола.

— Джинны сказали, что твой дар проявится через три дня, — он вытягивает мои руки и крепко сжимает запястья над головой. — И в своем истинном облике ты придешь ко мне.

— У меня нет никакого дара! — протестую я. И говорю чистую правду. — Я без понятия, кто такие джинны, но они ошибаются!

Да что вообще он несет? И как только я оказалась в этом аду?!

— Джинны не ошибаются, — говорит мотт, снова пряча взгляд.

— Что у тебя с глазами? — при виде этих далеких огней у меня снова перехватывает дыхание.

Приоткрыв губы, будто мне не хватает воздуха, я тянусь к ним, в сине-зеленые сокровища, в сверкающее золото. Сердце захлестывает волна незнакомого чувства, и даже затекшие руки за головой меня не беспокоят. Только огни! Важны только огни…

Я останавливаюсь, когда чувствую тепло лица и губ своего ненавистного мужа.

— Пошла вон, — рычит он, не давая нашему поцелую случиться, и огни тут же гаснут.

Теон уходит куда-то в глубь комнаты. Кажется, что сама тьма укрывает его своими крыльями.

— С удовольствием, — бросаю в ответ и поднимаюсь со стола.

Ноги дрожат, тело моментально покрывается испариной. Это первый раз, когда мне жарко в этом проклятом замке!

Быстро собираю с пола вещи, натягиваю на себя остатки платья и выбегаю за дверь.

Что это было? Как он это сделал? Вся кожа на моем теле полыхает. Мне нужно как можно скорее смыть его с себя! Содрать остатки его прикосновений, будто их и не было.

С возвращением мотта, кажется, даже погода сошла с ума — всю ночь и утро в изрисованное морозным рисунком окно, билась буря. Порывы верта бросали в окна крупный снег и кусочки льда.

Сошли с ума и слуги, что с рассвета носились по форту взвизгивая, будто произошло нечто радостное и настало время праздновать. Были ли они так рады возвращению хозяина? Или для радости у них была другая причина?

Но ни буря, ни слуги не потревожили моего сна. Потому что в ту ночь я не сомкнула глаз.