За это время продавцы — молодые высокие парни — приготовили ему несколько свертков. Эндикот расплатился и вышел на улицу. Небрежно бросив свертки на заднее сиденье, уселся за руль. Больше нигде не останавливался. Приехав домой, лег спать.

Клац, клац, клац, клац…

Это был единственный звук, который доносился в крохотную комнату размером в три циновки.

На Кюсю ночью похолодало, выпал снег. В комнате учителя было ненамного теплее, чем на улице, и Сакумаса отчаянно мерз.

Даже в такой холод учитель сидел в своем неизменном черном кимоно. Руки его спокойно лежали на коленях, остатки волос на голове были тщательно выбриты. Но его сморщенная, как кожура высохшего яблока, кожа словно не чувствовала холода.

Клац, клац, клац…

Пальцы рук и ног заледенели. Сакумаса боролся с искушением пошевелить ими. Он старался поймать взгляд учителя, но это ему никак не удавалось.

Губы учителя шевелились. Сакумаса напряг слух. Учитель произносил ритмические фразы:

Сакумаса напряженно вслушивался в тихий голос учителя. Он ничего не понимал, смысл слов ускользал от него. Речи учителя часто казались ему чересчур сложными, но оттого приобретали особый, магический смысл.

В промежутках между словами учителя до Сакумаса доносилось неизменное: клац, клац, клац…

В соседнем зале шел урок фехтования на деревянных мечах — бокуто. Но постепенно этот звук отдалился и как будто исчез. В звенящей тишине Сакумаса слышал только голос учителя. Он по-прежнему не мог поймать его взгляд. Два уголька — глаза учителя, казалось, одновременно видели и Сакумаса, и то, что вокруг него, и даже то, что находилось за пределами тесной комнаты и всего здания школы, где Сакумаса постигал высшие истины бытия.

Убив в Токио шифровальщика американского посольства, Сакумаса вернулся к напряженным занятиям в школе. Учитель ни словом не упомянул то, ради чего Сакумаса посылали в столицу. Хвалить было не принято. Выполнение долга, приказаний старших считалось делом единственным и не нуждающимся в поощрении.

— Это стихотворение одного китайского поэта, — пояснил учитель. — Перевод на японский несовершенен, но, к сожалению, ты не знаешь китайского. Запомни это стихотворение. Оно поможет тебе понять последнюю главу сочинения Миямото Мусаси «Куно маки» — «Книгу пустоты». Философы всегда пытались понять, что такое объективная действительность, реальность. Проще всего сказать так: то, что реально, то и существует. Вот татами. Его можно потрогать, следовательно, он существует. Но что сказать о красоте? Ты можешь потрогать красивую вещь, но не саму красоту. Так что же, красота не существует? Нет, разумеется, она существует, потому что мы можем говорить о ней, можем представить ее себе. Некоторые говорят, что красота существует лишь в представлении человека. Но разумнее сказать, что красота действительно существует, только по-другому.

Учитель замолк, чтобы Сакумаса мог осмыслить сказанное. Сакумаса не был лучшим его учеником. Прекрасная нервная организация, потрясающая реакция, но только в области физических усилий. Значительные умственные нагрузки не для него. Однако Сакумаса заканчивал обучение, и учитель был обязан растолковать ему суть «Книги пустоты», замыкающей «Книгу пяти колец» Миямото Мусаси. Не зная книги Мусаси, нельзя стать воином.

И, не глядя на Сакумаса, он знал, что происходит с этим двадцатилетним парнем, казавшимся совсем мальчиком из-за его хрупкого телосложения. Но выражение лица было жестким, взрослым. Линия губ твердо очерчена. Коротко остриженные волосы торчат ежиком. На лбу от напряжения выступили бисеринки пота.

— Еще один пример, — продолжал учитель. — Для тебя зеленый и красный цвета реальны. Но для слепого они не существуют, верно? Я подвожу тебя к единственно правильному взгляду на вещи. Каждый предмет существует только в соотношении с другими предметами. Каждый предмет лишен реальности, ничто не существует само по себе. Все в мире находится в постоянном изменении. Природа реальности в этом изменении. Процесс изменения и есть «ку» — пустота. Ты же знаешь сутру «Син-гё», с которой последователи школы дзэн начинают свой день.

— Да, — кивнул Сакумаса, — форма — это пустота, пустота есть форма; форма не что иное, как пустота, пустота не что иное, как форма; то, что есть форма, есть пустота, то, что есть пустота, есть форма.

— Мусаси говорит: «То, что нельзя узнать, есть пустота». Эта пустота не математический ноль, не отрицание бытия. Пустота означает нечто, лишенное самостоятельной реальности, процесс постоянного, взаимосвязанного изменения вещей. Познать природу реальности — значит понять постоянность этого процесса и перестать делать различия. Когда ты начинаешь различать что-то, твой мозг останавливается и ты выпадаешь из этого мирового процесса. Пытаться определить отличие татами от красоты — и значит заставить мозг остановиться. Думать о смерти, когда стоишь лицом к лицу со своим врагом, — значит остановить свой мозг.