Гроб сколотили солдаты из хозяйственного взвода, но он оказался на несколько сантиметров короче, чем было нужно. Не хватило досок — их все сожгли ранней весной, когда в бараках было очень холодно. Из штаба прислали грузовик, на котором тело отвезли в крематорий.

По пути над грузовиком пролетел самолет. При известной доле воображения можно было счесть его появление символическим — морская авиация провожала в последний путь Хомма. Сопровождавшие гроб летчики смотрели на самолет. Это был последний японский самолет, который им суждено было увидеть.

В полдень тридцатого августа на военном аэродроме Ацуги приземлился личный самолет американского генерала Дугласа Макартура, главнокомандующего союзными войсками в юго-западной части Тихого океана. Название самолета «Батаан» было написано крупными белыми буквами на фюзеляже. Стоявшие поодаль американские и японские корреспонденты с пулеметной скоростью щелкали камерами. Макартур протянул руку встречавшему его командующему восьмой армией.

— Дорога от Мельбурна до Токио оказалась длинной, но, кажется, путь пройден.

Макартур не сразу рискнул прибыть в поверженную Японию. Американское командование, памятуя о бешеном сопротивлении японских гарнизонов на Сайпане, Иводзиме и Окинаве, о самоубийственных атаках японских летчиков и моряков, опасалось кровопролитной партизанской войны. Макартур боялся, что американским солдатам будут стрелять в спину, что фанатики станут отравлять колодцы и ставить мины на дорогах.

Ничего подобного не произошло. Страна покорилась судьбе и смирилась с оккупацией. Такова была воля императора.

Позади фотокорреспондентов стоял бывший майор Мацунага. Готовясь к приему генерала Макартура, он в кратчайший срок привел в полный порядок военную базу Ацуги, которую капитан второго ранга Коно собирался оборонять в течение двух лет. Майор Мацунага об этом не вспоминал. Прошлого для него не существовало. Было только настоящее, в котором он удостоился похвалы от американского лейтенанта, назначенного комендантом Ацуги. Если дела пойдут удачно, они найдут общий язык с этим лейтенантом, который может отдать кладовщику распоряжение выдавать Мацунага половину американского военного пайка. Бывший майор Мацунага был полон решимости завоевать доверие американского лейтенанту.

Когда лейтенант Огава и майор Моримура остались в палатке одни, лейтенант вытащил из рюкзака штык от американского автомата. Престарелый майор с изумлением следил за действиями Огава, но ничего не успел сказать. Лейтенант одним движением распорол ему живот, а затем перерезал горло.

Он осторожно опустил тело майора на пол, низко поклонился ему, забрал свой рюкзак, винтовку и выскользнул из палатки. У него было минут десять, чтобы исчезнуть в джунглях.

Перебежав через дорогу, лейтенант Огава в последний раз оглянулся на желтую палатку, возле которой развевался японский флаг. Он получил новый приказ от майора Моримура и выполнит его. Ради этого приказа Огава пришел сюда вечером, хотя понимал, что это очень опасно…

«Я запрещаю вам совершать харакири»

В полдень лейтенант Юити Огава сделал привал в двух километрах от места встречи с Судзуки. Он собирался переждать здесь до вечера и только тогда одним броском преодолеть расстояние до холма, где его будут ждать.

Огава должен был точно рассчитать время: если будет еще слишком светло, он легко может попасть в засаду. Но если совсем стемнеет, он не сумеет различить лица и понять, кто же все-таки ждет его там, на холме: друзья или враги?

Часа через два, передохнув, лейтенант перешел через реку и вошел в лес. Здесь следовало быть особенно осторожным: в лес часто приходили жители острова рубить деревья, из которых они строили дома. Но в этот день никто не работал.

Лейтенант двинулся дальше. Он медленно приблизился к месту, где две недели назад встретился и разговаривал с Судзуки. Странный ученый понравился ему: безобидный человек — от него можно не ждать подвоха. Но за тридцать лет лейтенант привык никому не доверять.

Приглашение встретиться еще раз — теперь уже с официальной делегацией — все равно могло быть ловушкой. Враги давно хотят поймать лейтенанта. Его ловят тридцать лет. За его голову, наверное, установлена награда.

Между деревьями он увидел желтую палатку и укрепленный на ней японский флаг. Лейтенант подождал полчаса, но никого не заметил. Он привычно проверил винтовку и разулся.

Огава перебрался через ограждение, сделанное из колючей проволоки, и вышел на поляну. Судзуки стоял спиной к нему. Услышав шаги, Судзуки повернулся, увидел лейтенанта и радостно вскричал: