– Еще усилить охрану.

– Я склоняюсь к тому же, – сказал Усошин.

– Пусть так. – Выговский передвинул на столе какие–то бумаги, бездумно передвинул, просто чтобы сосредоточиться. – Сергей, – он поднял голову, нашел глазами Агапова. – Ты вроде как шкуру медвежью обещал привезти из диких своих краев?

– Есть шкура! – обрадовался Агапов перемене темы. – Отличная шкура!

– Где же она?

– Привез шкуру! – Глаза Агапова сияли такой неподдельной радостью, будто не он привез медвежью шкуру, а ему привезли. Он был в очередном своем сером свитере с красными узорами, из–под свитера выступал воротник белой рубашки, вьющиеся волосы падали на лоб. К своим сорока годам Агапов умудрился сохранить румянец и выглядел если не красавцем, то где–то совсем рядом, совсем рядом. – Сейчас! – и он рванулся к двери.

– Куда он? – спросил Выговский.

– К машине, – пробормотал Усошин, который чувствовал себя причастным ко всем делам, касающимся Агапова. Все–таки оба из одних мест, оба представляли северный блок фирмы. Поднявшись из кресла, он подошел к окну, отдернул штору. Перед окном простиралась небольшая площадь, уставленная машинами, хорошими машинами.

Сзади к Усошину подтянулись остальные, и все увидели, как большими даже не шагами, а как бы прыжками Агапов пересек площадь, подбежал к своей машине, к роскошному французскому джипу, на котором он за сутки преодолел почти две тысячи километров. Все видели, как он достал из кармана ключи, открыл дверцу джипа, протиснулся внутрь машины, пытаясь достать с заднего сиденья объемистый сверток, перетянутый шпагатом…

А потом, словно на экране, словно понарошку все увидели взрыв – изнутри джипа вырвался огонь, раздался оглушительный грохот, оконные стекла ввалились внутрь кабинета Выговского, осыпав всех стеклянными брызгами, так похожими на брызги шампанского, которые совсем недавно, совсем недавно тоже сверкали в воздухе искрящейся радугой.

Развороченный джип горел, черные клубы дыма поднимались вверх с каким–то злобным торжеством, изломанное, дымящееся тело Агапова, выброшенное взрывом, лежало в нескольких метрах и тоже дымилось, дымилось, как какая–то часть джипа.

И в этот момент прозвенел звонок.

Не отвечая, Выговский поднял трубку и тут же опустил ее на рычаг. Прошло ровно столько времени, сколько требуется на то, чтобы снова набрать номер.

– Да! – отрывисто крикнул Выговский в трубку.

– Простите, пожалуйста, – прозвучал вкрадчивый надтреснутый голос. – Я был у вас несколько дней назад по поводу пяти миллионов долларов… Вы меня помните? Я – никто и звать меня никак…

– Помню.

– Во время нашей встречи вы пожелали получить доказательства серьезности наших намерений.

– Припоминаю.

– Теперь вы их получили. Этого достаточно? Или, может быть, вы захотите…

– Вполне достаточно, – Выговский положил трубку и обвел взглядом все оцепеневшее руководство фирмы «Нордлес», которое молча слушало разговор. – Это они звонили. Спрашивают, достаточно ли нам этого доказательства, – Выговский кивнул в сторону разбитого окна, в которое уже просачивалась гарь пылающего джипа.

– Может быть, он живой? – предположил Здор, показывая на распростертое тело Агапова.

– Живые так не лежат, – сказал Мандрыка. – Ты что, не видишь, у него полголовы нету.

На площадь из здания фирмы выбежали охранники, оттащили от горящей машины тело Агапова, собрались прохожие, толпа все нарастала, а здесь, в кабинете, стояла полная тишина – говорить было не о чем. Потрясенные люди молча наблюдали за суетой на площади.

– А вы сожалели, что приехали напрасно, – сказал наконец Выговский. – Очень кстати приехали. Похоронить надо Сергея.

– Я его с собой увезу, – сказал Усошин. – Там и похороним.

– Да, – кивнул Горожанинов. – Так будет лучше. И вам здесь меньше хлопот. А потом, как я понимаю… Нам бы сейчас не надо вместе собираться.

– Это еще почему? – дернулся Здор.

– Когда люди вместе, требуется меньше взрывов.

– Шкура–то, похоже, сгорела, – неожиданно проговорил Курьянов.

Все с недоумением посмотрели на него, не понимая, о чем идет речь.

В этот момент снова раздался звонок.

– Да, – сказал Выговский.

– Простите, но нас неожиданно разъединили, – снова раздался надтреснутый голос.

– Нет, это я положил трубку.

– Но мне нужно что–то передать пославшим меня добрым людям. Каково будет ваше решение?

Выговский некоторое время молчал, потом покачал трубку на руке, как бы взвешивая, как бы удивляясь ее неподъемной тяжести, и, не добавив ни слова, положил на рычаг.

Девятнадцатый корпус, одиннадцатый номер – даже в звучании этих чисел мне последнее время видится что–то мистическое, но благорасположенное, словно добрый знак. Оба они нечетные, причем даже отдельные цифирьки – и те нечетные.