Пес послушался. Он положил лапы — в знак прощания — Шау на колени и выбежал за дверь.

— Скажи еще раз, — попросила Но, — что намечается на завтра?

— Я, почитай, всех тут сагитировала.

— Да уж слыхала.

— Завтра утром люди сойдутся на базаре.

— Ясно. Завтра поутру…

— Соберемся у здания местной управы, потребуем, чтоб отпустили собрать плоды в садах.

— Думаешь, они согласятся?

— А не согласятся — сделаем по-другому.

— Могу я тебе чем-то помочь?

— На этот раз просто пойдешь вместе со всеми. Потом, если что понадобится, скажу.

— Ладно, тебе виднее. Случись завтра все по-нашему, возьму с собой малышей: скучают по родным местам, сил нет.

Старая Тин, она успела дважды обойти вокруг дома, вернулась и спросила:

— Ну как, наговорились?

— Мне пора, сестрица, — сказала Шау.

— Да-да, иди.

— Позволь только, гляну краешком глаза на малышей.

— Конечно, сюда, пожалуйста. — Но взяла гостью за руку и завела в комнату. Потом приподняла край полога, чтобы Шау могла рассмотреть детей. Их было четверо. Дальше всех, у стены, лежала дочка — старшая, ей уже минуло четырнадцать лет; рядом спали трое мальчиков: одному было десять, другому — восемь, третьему — шесть.

— Ради нее-то я и собралась в освобожденную зону, — сказала, глядя на дочь, хозяйка. — Хочу отправить ее к отцу в джунгли, там поспокойнее.

— Завтра и поговорите об этом с Намом.

— Представь, ей только четырнадцать стукнуло, а оберегаю ее, как девицу лет восемнадцати. Здесь, бывает, и таких малявок… Кругом дьяволы, душегубы.

Едва мать опустила полог, девочка — ее звали Тхиеу — вскочила и легко, как кошка, переступила через спящих братьев. Голос ее прошелестел чуть слышно:

— Тетя Шау!

И она обхватила сзади Шау Линь за плечи. Та обернулась, прижала к себе девочку.

— Вот я тебе задам, негодница! Небось и не думала спать? — ласково пожурила Тхиеу мать.

— Я все слышала, мама. Ни в какие джунгли меня не отправишь, уйду к тете Шау.

— Ладно, отпусти-ка тетю, ей пора уходить. Нагрянут, не ровен час…

Девочка тихонько вернулась на свое место.

Черныш проводил тетушку Тин и Шау до самой дороги.

Старая Тин опять услыхала за спиной чьи-то шаги.

— Что, Ут Шыонг, идешь домой?

Тетушка снова узнала голос Мыой из «гражданской охраны».

— Да, — ответила Тин, — мы к себе. А ты все ходишь взад-вперед?

— Прогуливаюсь, с вашего разрешения.

На этот раз Мыой не стала обгонять их, а замедлила шаг и пошла рядом с Шау Линь. Сердце старой Тин пронзила тревога. Она старалась идти помедленнее — пусть Мыой догонит ее. Но девушка тоже умерила шаг. Тин, не оглядываясь, знала: Мыой держится рядом с Шау. Неужто до самого дома не отстанет? Им оставалось пройти самое меньшее метров семьсот. Тетушка чуть было не свернула к соседям, благо до их дома рукой подать: уж очень хотелось ей отвязаться от непрошеной спутницы. Но Мыой опередила ее:

— Всего хорошего, тетушка Тин. До свидания, Ут Шыонг. Мне сюда…

— Ну а мы — домой. Всего доброго!

Мыой скрылась из виду. Обе женщины заторопились дальше.

До этого, возвращаясь по ночам от людей, с которыми она встречалась, заново налаживая связи, Шау Линь, поднимаясь по лестнице и слыша, как тихонько скрипят, прогибаясь под ногой, дощатые ступени, всякий раз чувствовала великое облегчение и успокаивалась, точно птица, долетевшая в бурю до родного гнезда. Она входила в комнату и, сняв первым делом платок, поправляла прическу, потом ложилась, грустила, предаваясь воспоминаниям, мысли ее то вились где-то рядом, то уносились вдаль…

Но сегодня, после двух встреч с этой Мыой, нервы Шау Линь были напряжены до предела. И она, стараясь не шуметь, ступала по половицам, так и не сняв платка, закрывавшего голову и лицо.

— Матушка, может, мне лучше переночевать в саду?

— Нет-нет, иди в комнату. Сними платок и отдохни хоть немного. Я обо всем позабочусь.

Старая Тин выкрутила повыше фитиль в лампе — уж очень темно было в комнате — и принялась готовить бетель, прислушиваясь к каждому шороху и поглядывая во двор.

Нет, не случайно сегодня они дважды столкнулись с Мыой. Она что-то заподозрила. Но почему же не задержала их? Поди ее пойми, эту девчонку! В шестьдесят восьмом году, когда шел второй этап наступления, наши бойцы, отражая контратаку неприятеля, дрались прямо в деревне. И надо же было шальной пуле, когда перестрелка уже смолкла, угодить в отца Мыой, давнего и доброго соседа Тин! Житель стратегического поселения мог получить медицинскую помощь только в уездной больнице. Пришлось отвезти туда старика. Он скончался прямо в операционной. Пулю, извлеченную из раны, отдали родственникам, объяснив: это, мол, пуля из автомата «АК», которым вооружен Вьетконг.