Владимир Высоцкий
вернуться

Высоцкий Владимир Семенович
Шрифт:
1968

* * *

Марине

То ли — в избу и запеть. Просто так, с морозу, То ли взять да помереть От туберкулезу. То ли выстонать без слов, А может — под гитару?.. Лучше — в сани рысаков И уехать к «Яру»! Вот напасть! — то не всласть, То не в масть карту класть, — То ли счастие украсть. То ли просто упасть В грязь… Навсегда в никуда — Вечное стремленье. То ли — с неба вода, То ль — разлив весенний… Может, эта песня — без конца, А может — без идеи… А я строю печку в изразцах Или просто сею. Сколько лет счастья нет, Впереди — все красный свет… Недопетый куплет, Недодаренный букет… Бред! Нaзло всем — насовсем Со звездою в лапах, Без реклам, без эмблем, В пимах косолапых… Не догнал бы кто-нибудь. Не почуял запах, — Отдохнуть бы, продыхнуть Со звездою в лапах! Без нее, вне ее — Ничего не мое, Невеселое житье, — И былье — и то ее… Ё-моё! 1968

Песенка про метателя молота

Я раззудил плечо — трибуны замерли, Молчанье в ожидании храня. Эх, что мне мой соперник — Джонс ли, Крамер ли, — Рекорд уже в кармане у меня! Замётано, заказано, заколото, — Мне кажется — я следом полечу. Но мне нельзя, ведь я — метатель молота: Приказано метать — и я мечу. Эх, жаль, что я мечу его в Италии: Я б дома кинул молот без труда, — Ужасно далеко, куда подалее, И лучше — если б враз и навсегда. Я против восхищения повального, Но я надеюсь: года не пройдет — Я все же зашвырну в такую даль его, Что и судья с ищейкой не найдет… Сейчас кругом корреспонденты бесятся. «Мне помогли, — им отвечаю я, — Подняться по крутой спортивной лестнице Мой коллектив, мой тренер и — семья». 1968

Оловянные солдатики

Будут и стихи и математика, Почести, долги, неравный бой, — Нынче ж оловянные солдатики Здесь, на старой карте, встали в строй. Лучше бы уж он держал в казарме их, Только — на войне как на войне — Падают бойцы в обеих армиях, Поровну на каждой стороне. Может быть — пробелы в воспитании И в образованье слабина, — Но не может выиграть кампании Та или другая сторона. Совести проблемы окаянные — Как перед собой не согрешить? Тут и там — солдаты оловянные, — Как решить, кто должен победить? И какая, к дьяволу, стратегия, И какая тактика, к чертям! Вот сдалась нейтральная Норвегия Ордам оловянных египтян. Левою рукою Скандинавия Лишена престижа своего, — Но рука решительная правая Вмиг восстановила статус-кво. Где вы, легкомысленные гении, Или вам являться недосуг? Где вы, проигравшие сражения Просто, не испытывая мук? Или вы, несущие в венце зарю Битв, побед, триумфов и могил. — Где вы, уподобленные Цезарю, Что пришел, увидел, победил? Нервничает полководец маленький. Непосильной ношей отягчен. Вышедший в громадные начальники Шестилетний мой Наполеон. Чтобы прекратить его мучения, Ровно половину тех солдат Я покрасил синим — шутка гения, — Утром вижу — синие лежат. Я горжусь успехами такими, но Мысль одна с тех пор меня гнетет: Как решил он, чтоб погибли именно Синие, а не наоборот?.. 1969

Поездка в город

Я — самый непьющий из всех мужиков: Во мне есть моральная сила, — И наша семья большинством голосов. Снабдив меня списком на восемь листов, В столицу меня снарядила. Чтобы я привез снохе с ейным мужем по дохе. Чтобы брату с бабой — кофе растворимый, Двум невесткам — по ковру, зятю — черную икру, Тестю — что-нибудь армянского разлива. Я ранен, контужен — я малость боюсь Забыть, что кому по порядку, — Я список вещей заучил наизусть, А деньги зашил за подкладку. Значит, брату — две дохи, сестрин муж — ему духи. Тесть сказал: «Давай бери что попадется!» Двум невесткам — по ковру, зятю — заячью икру, Куму — водки литра два, — пущай зальется! Я тыкался в спины, блуждал по ногам, Шел грудью к плащам и рубахам. Чтоб список вещей не достался врагам, Его проглотил я без страха. Помню: шубу просит брат. куму с бабой — всё подряд, Тестю — водки ереванского разлива, Двум невесткам — по ковру, зятю — заячью нору, А сестре — плевать чего, но чтоб — красиво! Да что ж мне — пустым возвращаться назад?! Но вот я набрел на товары. «Какая валюта у вас?» — говорят. «Не бойсь, — говорю, — не доллары!» Растворимой мне махры зять — подохнет без икры, Тестю, мол, даешь духи для опохмелки! Двум невесткам — все равно, мужу сестрину — вино, Ну а мне — вот это желтое в тарелке! Не помню про фунты, про стервинги слов. Сраженный ужасной загадкой: Зачем я тогда проливал свою кровь, Зачем ел тот список на восемь листов. Зачем мне рубли за подкладкой?! Где же все же взять доху зятю — кофе на меху? Тестю — хрен, а кум и пивом обойдется. Где мне взять коньяк в пуху, растворимую сноху? Ну а брат и с самогоном перебьется! 1969

Ноль семь

Для меня эта ночь — вне закона. Я пишу — по ночам больше тем. Я хватаюсь за диск телефона, Набираю вечное ноль семь. «Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» — «Тома» «Семьдесят вторая! Жду дыханье затая… Быть не может, повторите, я уверен — дома!.. Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» Эта ночь для меня вне закона, Я не сплю — я кричу: «Поскорей!..» Почему мне в кредит, по талону Предлагают любимых людей! «Девушка, слушайте! Семьдесят вторая! Не могу дождаться, и часы мои стоят… К дьяволу все линии — я завтра улетаю!.. Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» Телефон для меня — как икона. Телефонная книга — триптих, Стала телефонистка мадонной, Расстоянье на миг сократив. «Девушка, милая! Я прошу — продлите! Вы теперь как ангел — не сходите ж с алтаря! Самое главное — впереди, поймите… Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» Что, опять поврежденье на трассе? Что, реле там с ячейкой шалят? Мне плевать — буду ждать, — я согласен Начинать каждый вечер с нуля! «Ноль семь, здравствуйте! Снова я». — «Да что вам?» «Нет, уже не нужно, — нужен город Магадан. Не даю вам слова, что звонить не буду снова, — Просто друг один — узнать, как он, бедняга, там…» Эта ночь для меня вне закона. Ночи все у меня не для сна, — А усну — мне приснится мадонна, На кого-то похожа она. «Девушка, милая! Снова я. Тома! Не могу дождаться — жду дыханье затая… Да, меня!.. Конечно, я!.. Да, я! Конечно, дома!» «Вызываю… Отвечайте…» — «Здравствуй, это я!» 1969

Песенка о переселении душ

Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Исуса,

Кто ни во что не верит — даже в черта, назло всем, —

Хорошую религию придумали индусы:

Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.

Стремилась ввысь душа твоя —

Родишься вновь с мечтою,

Но если жил ты как свинья —

Останешься свиньею.

Пусть косо смотрят на тебя — привыкни

к укоризне, —

Досадно — что ж, родишься вновь на колкости

горазд.

А если видел смерть врага еще при этой жизни —

В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.

Живи себе нормальненько —

Есть повод веселиться:

Ведь, может быть, в начальника

Душа твоя вселится.

Пускай живешь ты дворником — родишься

вновь прорабом,

А после из прораба до министра дорастешь, —

Но если туп как дерево — родишься баобабом

И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

Досадно попугаем жить,

Гадюкой с длинным веком, —

Не лучше ли при жизни быть

Приличным человеком?!

Так кто есть кто. так кто был кем? — мы никогда

не знаем.

Кто был никем, тот станет всем, — задумайся о том!

Быть может, тот облезлый кот — был раньше

негодяем,

А этот милый человек — был раньше добрым псом.

Я от восторга прыгаю,

Я обхожу искусы, —