— Спасибо, — сказал он Гарри. — Мужик, я уж подумал, что это конец.

— В этом путешествии никто не умрет, — сказал Гарри. — Особенно от руки какой-то мелкой сошки. Понятно? Лана? Дэйл? Вы идете? Мы справимся с этим…

Лана уставилась на труп демона, поверженного Гарри. — Они все так выглядят? — спросила она. — Слишком много глаз? И все эти рты…

— Нет, — ответил Гарри. — Именно это я и говорил, пока ублюдок не ожил. Я думаю — все дело в тумане. Это ненормально. Ничуть.

— Думаю, все нормальное осталось в Нью-Йорке, — сказала Лана.

— Дорогуша. Мы оставили нормальную жизнь задолго до этого, — сказал Дейл.

Д'Амур коротко кивнул в знак согласия. — У нас, вероятно, имеется небольшое временное окно, чтобы свободно пройти по городу, так что я предлагаю идти, пока относительно спокойно.

Все согласились, и они двинулись ровным темпом вверх по пологому склону, начинавшемуся от ворот Джанкера и проходящему идти через город. Гарри знал, что за ними наблюдают на каждом шагу. Сначала он только чувствовал это — покалывающая тату на шее, всегда бывшая надежным "НЗ", — но вскоре появились и более очевидные признаки: двери, которые были приоткрыты, резко закрывались, если его взгляд устремлялся на них, грубые занавески или портьеры опускались, а время от времени он слышал голоса изнутри домов — крики, споры, а иногда и то, что могло быть демоническими молитвами, возносимыми в что-то смахивающее на демонические молитвы, возносимые в надежде на какое-то дьявольское спасение.

На каждом перекрестке, пересеченным ими, Гарри замечал фигуры, скрывающиеся из виду в дверных проемах или переулках; некоторые даже следили за ними с крыш, рискуя остатками своих жизней, чтобы проследить за четырьмя земными формами жизни. Внезапно татуировки Гарри словно взбесились. Он ничего не сказал, но рефлекторно его рука потянулась к тому месту на шее, где татуировка пела свой предупреждающий клич.

— Ах, Господи, — сказал Кэз. — Я знаю, что это означает.

— Что что? — спросил Дейл едва слышным голосом.

— Дерьмо, — сказал Гарри. Мои татуировки. Кэз, я забыл, что ты можешь читать меня словно книгу.

— Я написал эту книгу, — сказал Кэз.

— Ну да. Меня предупредили продвигаться с осторожностью.

— Гарольд, мы в Аду. Осторожность тут, блядь, — само собой разумеющееся. Я набил тебе эту гребаную татуировку. И то, как твоя рука дернулась в пятну чернил, говорит мне, что осторожность уже даже близко не стоит.

— Отлично. Хочешь правду-матку? Мы не одни, и я думаю, что мы в жопе. Теперь счастлив? — сказал Гарри, идя дальше.

— Очень, — ответил Кэз.

Как по заказу откуда-то издалека послышался звук шагов по камню, с другого стороны послышался вскрик. В ответ на что, Гарри и его друзья услышали нечестивый, оглушительный гул, доносящийся со всех сторон. Раздавшийся звук вовсе не был криком. То был призыв, и многие на него откликнулись.

Полчище ужасных голосов внезапно пронзило воздух безумными звуками — воплями, рыданиями, безрадостным смехом — все они имитировали предыдущий звук, так что менее чем через минуту город уже не лежал в тишине, а был полностью заполнен какофонией, источник которой неуклонно приближался к перекрестку, где сейчас стояли Гарри и его друзья.

— Слушай, — потребовал жрец Ада.

— Что, во имя Господа, это такое? — спросила Норма.

Они вместе преодолели девяносто одну ступеньку Бастиона, приведшие их к массивной входной двери святилища режима. Куда теперь жрец пытался получить доступ.

— Я привыкла в Лос-Анджелесе, — сказала Норма. — На извилистой дороге под названием Каньон Холодных Сердец. Ночью иногда можно было услышать тявканье койота, а затем присоединялся целый хор койотов, когда они приходили разделить добычу. Вот на что это похоже: на стаю проклятых койотов, воющих от счастья, потому что они собираются поесть.

— Именно так и есть.

— О Боже, — сказала Норма. — Гарри…

— Ему следует считать себя везунчиком, если он умрет прямо сейчас, — сказал жрец, подняв одну руку и приложив ладонь к двери. — Головорезы режима пребывают в страхе. Я слышу их причитания по ту сторону этой двери.

Теперь, когда она обратила более пристальное внимание, она тоже могла. Это были более чем простые всхлипывания. Их крики были наполнены ужасом.

— Они никогда не видели пустоты, — сказал Cенобит, повысив голос, чтобы они могли его услышать. — Они сейчас подобны детям, ждут, пока я войду и укажу им путь.

Чей-то голос возвысился над рыданиями, его обладатель изо всех сил старался казаться уверенным в своем здравомыслии: — Возвращайся назад, откуда пришел, демон!

— Я слышал, что у вас возникли проблемы, друг, — сказал жрец Ада.

— Отречения на этот Порог были наложены самим Люцифером. Ты никогда не получишь доступ.

— Тогда мне больше не следует напрасно тратить ваше время. С этими словами демон взмахнул рукой в сторону двери и пробормотал заклинание так тихо, что Норма усомнилась услышала ли она хоть что-то. Какой бы обряд ни совершил жрец, магия подействовала, и быстро.