— Почему он это сделал?

— Решил, что мне не нужно с вами общаться.

— Почему?

— Просто так. Я думаю, он хотел меня обидеть в ответ. За то… За то, что приревновал.

— К кому?

— Газовщик приходил, проверял плиту, а Анелька, маленькая, глупенькая, обо всем отцу рассказала, пока я в магазин ходила и потом с Браксом общалась. Домой пришла, а он. Он разозлился. Сказал, что я ему изменяю. А я сказала, что познакомилась с вами. А он… Он не успокаивался, пока…

— Можно записать мой номер сразу в телефонную книжку, чтобы не потерять, — предложила я. – И тогда можно сжечь хоть триста двадцать визиток.

— Почему триста двадцать?

— А почему бы и нет? Хотите, я для вас их напечатаю? Будете отдавать Тимуру по одной и смотреть, как он их сжигает. Интересно, как быстро ему надоест?

Робкая улыбка на заплаканном лице подсказала, что я все сделала правильно. Юмор всегда спасал. Смешное преуменьшает значимость происходящего, позволяет видеть и другие стороны любой ситуации. А еще появился контакт, доверие есть, значит, есть шансы дружить. Это бы очень помогло впредь. Как? Я пока не знала, некогда было об этом.

«Молодец, Красина. Продолжай. Если подружитесь, ее поведение будет легко корректировать», — пророкотал голос Бурова в ухе.

— Он так изменился за последний год-полтора, — продолжила Алия откровенничать. – Стал раздражаться по пустякам, кричать на меня. Будто я ему надоела, а что делать со мной он не знает. Но я же все для него. Слежу за домом, готовлю вкусно, сама покупаю продукты, у него всегда свежая одежда, сама занимаюсь девчонками. Не ругаюсь с ним. Меня мама учила быть покладистой, хорошей хозяйкой, терпеть во имя мира в семье.

— Тимур любит дочек? Как младшую зовут?

— Бибка, Бибигуль. Любит дочек. Очень. С ними ласковый или старается не замечать. Если в дурном настроении. Но они-то все видят.

— А вы? Любите его?

— Я? Очень люблю…

И Алия замолчала. Думала о чем-то своем, хмурилась, будто подвергая свои чувства проверке. На такой вопрос легко отвечать по привычке, а стоит задуматься и вот, кажется, что уже светлое не такое и светлое, а давно уже в пятнах. А темное еще больше запачкалось. Конфликты все отравляют, слова, бывает, бьют без ножа, оставляя на сердце колотые, резаные раны, которые не залечить, о которых всегда будешь помнить. Даже если захочешь забыть, все равно не сможешь, пока не отпустишь обиду. А обида жила. Я видела, в Алие было ее очень много. Она ее переполняла, накопилась за все это время. Неужели ей не с кем было все обсудить?

— Или нет уже.

Алия засомневалась в своем первом ответе, как я и предчувствовала. Нет смысла лгать случайным попутчикам, им можно все рассказать. Для этого достаточно лишь обдумать все, копнуть свои чувства, быть искренней. Даже себе иной раз признаться сложнее, чем случайному знакомому, с которым расстанешься скоро.

— Не знаю. Не понимаю. Он ведет себя так… Будто я во всем виновата.

— Разве это правильно?

— Нет. Думаете, я не понимаю? Это неправильно так. С каждым месяцем все хуже и хуже. Я все больше боюсь, что в один из дней он меня ударит.

— А синяк на руке? Не от этого? – спросила я, забывшись в своем интересе.

— Синяк? А вы откуда знаете про синяк? – тут же насторожилась Алия.

О! Импровизировать пришлось на ходу.

— Синяк еще в прошлый раз заметила, чисто случайно, еще подумала, что неудачно ушиблись. Вы Бракса гладили, там рукав немного задрался. А сейчас слушаю ваш рассказ и в голове тяжкие мысли.

Я надеялась очень-очень, что Алия не уделит этой лжи более ни минуты, удовлетворится моим объяснением и не захочет проверять, как же так у нее задрался рукав. Язык бы себе откусить за такое, аж спина сразу взмокла от волнения, что такой неосторожностью чуть-чуть все не испортила. Ну не должна же Алия подумать, что о синяке мне газовщик рассказал? В ее реальности мы с Максом не знакомы, друг друга не знаем.

— Понятно.

Алия спокойно кивнула, показав, что мои страхи беспочвенны. Задрала сама рукав, показав синие пятна чуть выше запястья, похожие на следы чужих пальцев.

— Это Тимур схватил меня за руку и держал, когда я пыталась уйти. Тогда я на него очень обиделась. Вот и остался синяк. Он очень сильный и жесткий мужчина. Восточный. С характером.

— Но как дальше жить с ним? В страхе и постоянных ссорах?

— Я думаю, что он исправится. Он был таким романтичным, когда за мной ухаживал.

Алия попыталась защитить мужа, что, впрочем, понятно. Она как будто жалела, что нажаловалась мне на Тимура и теперь хотела хоть как-то его обелить. Не такой уж он и плохой, просто бывает не в духе. Но говорила о прошлом, о будущем. Никак не о настоящем. Таким я видела ее новый посыл.

«Не позволяй ей встать на защиту мужа, иначе мы ничего не добьемся. Расскажи, что можно жить иначе без абьюза в семье.»

Буров был рядом, все слушал. Подслушивал. Но его присутствие вселяло уверенность и надежду обойтись без ошибок.