– Барон...

– Клотильда, ответьте мне, только честно, на два вопроса. Если бы вам не привезли детей, согласились бы вы стать моей женой и на что вы готовы пойти, чтобы их спасти?

– Отвечаю.
– В глазах женщины сверкнул вызов.
– Я бы с радостью приняла ваше предложение, и я готова пойти на все.

– Очень хорошо. Вы согласны поступиться своей репутацией ради того, чтобы дети были в полной безопасности?

– Да.

– Тогда мы сегодня же объявляем о нашей свадьбе и о том, что мы тайно сожительствуем со времени моего возвращения в Гран-Гийо. Я полюбил вас с первого взгляда - это, кстати говоря, правда, - и вы, не спорьте, ответили мне взаимностью. У нас родились сын и дочь, которых мы были вынуждены скрывать, но теперь я свободен и готов исполнить свой долг перед любимой женщиной и детьми, которых признаю своими. Да, на их гербе будет кошачья лапа, но она у них и так была...

– Эгон, - она впервые за последние две кварты позволила себе так его назвать, - вы действительно готовы пойти на это? Почему? Ведь вы сторонник Лумэнов...

– Я вас люблю, Клотильда. Даже будь это ваши незаконные дети, я, ни мгновения не колеблясь, предложил бы вам то же самое. Мне нет дела до вашего прошлого, если настоящее и будущее принадлежит мне. Но, дорогая моя, какого же вы обо мне мнения, если могли подумать, что я способен выдать детей? Чьи бы они ни были! Ну и третье... Как вы думаете, почему я, сторонник Лумэнов, участник таригонской резни, до сих пор здесь? Только ли из-за вас? Нет.

Как бы я вас ни любил, я бы исполнил свой долг, но ублюдку Тартю и тем, кто его запихнул на престол, я не должен ничего. Александр был хорошим королем и настоящим рыцарем. Проклятый, - прорычал барон, - никогда себе не прощу, что при Гразе я не был рядом с королем!

– С королем?

– Да, - ноздри Фарни раздувались, - Александр вытащил Арцию из ямы, приструнил эту воронью стаю Вилльо... Это был король-воин и король-умница, а я, видите ли, не мог ему простить имени... А теперь к нам наползли ифранские ублюдки, да еще с капустницами! Ну нет... Мы еще поборемся! Барон грозно расхохотался.
– Мальчишка мне понравился. Очень понравился, на отца похож! Я буду не я, если не доделаю начатое. Шарль станет славным воином, а там посмотрим. Сын Александра - это сын Александра...

– Эгон!

– Мы еще увидим, как мальчишка вышвырнет эту нечисть из Арции. Великан остановился и, глядя в глаза Клотильде, в упор спросил:

– Так сигнора выйдет за меня?

– Да, - ответила женщина и, рассмеявшись, добавила:

– Проклятый меня побери!

2895 год от В.И.

6-й день месяца Зеркала

СРЕДИННАЯ АРЦИЯ

От преследования они оторвались. Так утверждал Крапивник, оказавшийся прекрасным, хоть и удивительно сварливым разведчиком, у которого имелась замечательная способность оборачиваться при необходимости рыжей бабочкой. Первая фраза возвратившегося из очередного полета зануды была: "Что бы вы без меня делали", и в этом была доля правды. Трижды они успешно обходили королевские разъезды и, кажется, оставили их позади. Затем Крапивник потребовал обещанную лошадь - после дня Осеннего Равноденствия он должен был либо уснуть до весны, либо принять человеческий облик. Крапивник избрал последнее, и Рито купил для него и Николая лошадей и теплую одежду для всех, после чего денег почти не осталось: Яфе и Николай бросили свои пожитки в Мунте, а у Крапивника ничего не было и быть не могло.

Новые кони, крепенькие гнедые жеребчики, хоть и уступали скоростью и статью двоим своим собратьям, оказались неплохими ходоками, а Крапивник, ставший небритым молодым человеком с кислым выражением лица и неожиданно прекрасными темно-зелеными глазами, прятавшимися в ресницах такой длины, что любая девушка умерла бы от зависти, показал себя отменным наездником. Попутно выяснилось, что в человеческом обличье он еще болтливее. Несмотря на то что его никто ни о чем не спрашивал, Крапивник не замолкал ни на мгновение. К вечеру он пришел к выводу, что ему необходимо человеческое имя, и, перебрав множество арцийских и атэвских имен, так ни на чем и не остановился. В конце концов в разговор включились все, предлагая и вспоминая все новые и новые прозвища, которые отвергались один за другим. Наконец Николай, чья кротость и незлобие в последние дни подвергались сильнейшему испытанию, вопросил, что бы хотел выразить своим именем уважаемый Крапивник.

– Бум-бум-бум, - задумался тот, - ну, во-первых, оно должно быть только моим, потому что я неповторим и не хочу ни на кого походить, во-вторых, оно должно звучать красиво, в-третьих... Оно должно иметь смысл...

– Какой?
– устало поинтересовался Рито. Происходившее казалось ему глупым сном, который никак не желал кончаться.

– Великий, - сообщил Крапивник, - все должны знать, что я опасен, мудр, хитер, мне нет ни до кого дела, и вообще, что хочу, то и ворочу..

– Может, что-нибудь кошачье?
– предложил мириец; разговор с крапивным божком был всяко лучше молчания и мыслей о лежащем в пыли мертвом Сандере.
– Кошкам на всех наплевать, они сами по себе.

– Не! годится. Кошек никто не боится, они мелкие. Кроме того, теперь на троне по вашей глупости уселся отмеченный кошачьей лапой бастард, свергать его придется мне, так как же я могу назваться кошачьем именем?

– А лев или барс?
– внес свою лепту Яфе.

– Ну нет, все бараны и ослы их ляпают себе на сигны. А я не хочу зваться как какой-нибудь дубина-барон. Так что львы и прочие орлы не подходят...

– Может, Дракон?

– Драконов не бывает, - отрезал Крапивник, - а я есть. И я не хочу своим авторитетом поддерживать веру в существование не поймешь кого.

– Ну ты и змея, - вздохнул Кэрна.

– Змея?
– быстро переспросил тот.
– А ведь в этом что-то есть... Только не змея, а змей! Как там у вас называют змеев?

Рито и Яфе ответили одновременно.

– Серпьенте, - сказал мириец.

– Эр-кулеб, - произнес атэв.

Крапивник наморщил лоб.

– Придумал! Меня будут звать Серпьент Кулебрин!

2895 год от В.И.

9-й день месяца Зеркала

АРЦИЯ. МУНТ

Базиль Гризье молча отхлебнул вина, ожидая продолжения, которое не заставило себя долго ждать. Мать явно намеревалась высказать сыну все, что думает обо всем вообще и о нем в частности. Ее можно было понять - висящая над головой свадьба, выходки Филиппа, раненый Жорес, но как же громко она кричит...