Григорий Иванович обернулся и сразу узнал солдата своей роты Василия Катанчика.

Что опять привело Катанчика на почту?

Катанчик прошел мимо старшины, не замечая его. Григорий Иванович подавленно вздохнул.

— Рядовой Катанчик! — повысил голос старшина.

Катанчик с трудом повернул тяжелую голову, посмотрел на старшину мутными, невидящими глазами.

— Рядовой Катанчик! — повысил голос старшина. На какое-то мгновение глаза Катанчика стали осмысленными. Солдат попытался вытянуться и козырнуть старшине, но тут же забыл об этом намерении и только устало и безнадежно махнул рукой.

В один из выходных дней в курилке Дворца культуры стояли ребята — гражданские и военные. Неизвестно по какой причине, но курилка считается таким местом, где, выслушав чью-нибудь «байку», построенную на явно фантастической основе, не говорят рассказчику «врешь». Ну заврался маленько парень, что за беда, в курилке это допускается. Нужно ли говорить, что Вася Катанчик превосходно чувствовал себя в этой наполненной дымом комнате.

Сергей заглянул сюда, разыскивая Казанджяна. Шахтерская курилка тоже не оранжерея, но эта и вовсе на душегубку похожа.

— Удивляюсь, как вы тут не задохнетесь, хлопцы, — сказал Сергей. — На вас же глядеть страшно — лица зеленые, ну чисто утопленники.

Катанчику, когда он разойдется, любое слово только повод для смеха и шутки.

— Ох, и сказанул... утопленники, — расхохотался Катанчик. — А ведь верно... я и сам иногда смотрю: мы тут вроде в аквариуме. Морды и впрямь зеленые. И плаваем в дыму. — Катанчик, корчась от смеха, показал руками — плаваем, плаваем. — Хо-хо, утопленники! Русалки в штанах.

Понесло Катанчика. Он чувствовал, что его понесло, но остановиться уже не мог. Это было выше его сил. И вдруг, ни с того ни с сего, сказал о славных хозяйках дворца нечто такое похабное и грязное, что его самого передернуло от отвращения. И сразу пожалел: «Что я наделал? Ох, и ляпнул, дурак». Но уже было поздно. Даже привыкшие к «соленым» анекдотам и шуткам завсегдатаи курилки и те неодобрительно поморщились. «Перехватил парень. Через край!» Правда, кто-то хихикнул, кто-то плотоядно усмехнулся, а кто-то равнодушно пропустил мимо ушей сказанное Катанчиком. Разный народ собирался в курилке. Но Катанчик, как говорится, кожей почувствовал, что «нарвался» на скандал.

— А я все думал, что ты человек, — с пугающим Катанчика спокойствием сказал Сергей. — Выходит, ошибся, Убирайся отсюда. И не смей больше показываться во дворце. Не место тут тебе. Слышишь? Убирайся, а не то я...

— Ударишь? — спросил Катанчик, которому вдруг все стало безразличным.

— Могу и ударить, — сказал Сергей. — Руки так и чешутся — дать бы тебе хорошенько по губам. Но что пользы бить такого! Думаю, что били уже тебя немало, а разве помогло? Нет, Катанчик, я с тобой по-другому сделаю: возьму сейчас за шиворот, выведу в зал и скажу: «Девчата, посмотрите на этого поганца. Вы его в дом свой пускаете, а он гадости про вас говорит». Не завидую тебе, Катанчик, девчата здесь боевые, гордые, они тебе обиды такой не простят.

Катанчик молчал.

— Решай, — потребовал Сергей и вплотную придвинулся к Катанчику.

— Пусти, уйду, — чуть слышно сказал Катанчик.

На улице его догнал один из завсегдатаев курилки, о котором Катанчик знал только то, что зовут его Игорь и что работает он водителем самосвала на одной из городских строек.

Игорь взял Катанчика под руку. «Если начнет сейчас сочувствовать, пошлю ко всем чертям. Начхать мне на его сочувствие», — подумал Катанчик, но Игорь сказал совсем о другом.

— Пойдем, хлопнем по стаканчику. Чтобы дома не журились.

— Не могу.

— Пойдем, я угощаю.

— Извини, зарок дал.

Игорь насмешливо прищурился.

— Все равно монаха из тебя, дорогуша, не выйдет. Ну прощай.

В следующий выходной Катанчик, нарушив зарок, напился, желая заглушить тоску по «потерянному раю», как он теперь называл Дворец культуры. «Я сам себя оттуда изгнал. Теперь мне дороги туда нет. Перекрыта. Перегорожена». Опьянев, Катанчик пошел на почту жаловаться министру связи на свое горькое одиночество и несправедливую судьбу. И угодил на гарнизонную гауптвахту.

«Ах, дуралей, дуралей! Вот и доигрался, мальчик. Но это пока цветочки, ягодки еще впереди. Отсидка что! От нее не помирают. А вот как встретиться потом со своим взводом, с ротой своей? Тут уж не ради красного словца пожелаешь себе провалиться сквозь землю».

Когда Катанчик вернулся с гауптвахты в казарму, он там никого из товарищей не застал. Дежурный по роте куда-то отлучился, а дневальный отнесся к возвращению Катанчика равнодушно. Поздоровался, и все. «Презирает молчанием. Ну, а если спокойно поразмыслить, так о чем же он должен меня спросить: как вы поживали на гауптвахте, многоуважаемый Катанчик? Глупо. Черт с ним, пусть лучше молчит», — решил Катанчик и, взяв из своей тумбочки книгу, вышел из казармы. Все же это была какая-то отсрочка перед неизбежной встречей с товарищами.