— Да, я знаю. И китайцев очень интересует, чем все закончится.

— Переговоры проходят не слишком удачно. Более того, в любой момент они могут прекратиться.

— И по какой же причине Северная Корея откажется от дальнейших переговоров? — спросила Пайн.

— Например, смена правительства.

Она удивленно посмотрела на Рассела.

— Где? В Северной Корее?

— А как насчет того, чтобы прямо здесь?

Глаза Этли широко раскрылись.

— Это безумие.

— Со временем я научился лишь одному: никогда не говори «никогда».

— Но как кто-то может осуществить нечто подобное у нас?

Рассел покачал головой.

— Как я назвал вас при первой встрече?

— Неконтролируемой. Подождите, вы хотите сказать, что люди, находящиеся внутри нашего правительства, планируют его свергнуть?

— Да, такой вариант возможен.

Пайн откинулась на спинку сиденья.

— И вы хотите сказать, что они объединятся для этого с Северной Кореей? Чистое безумие!

Рассел вытащил пачку сигарет и коробок спичек.

— Вы не против, если я закурю? Я уже давно не переживал такой стресс.

— Опустите стекло и выдыхайте дым наружу. Как вы можете играть в баскетбол и курить?

— Обычно я выкуриваю одну сигарету в месяц. Если это меня убьет, так тому и быть.

Он опустил стекло, раскурил «Мальборо», сделал затяжку и выдохнул дым в открытое окно.

— Ну, раз уж вы со мной откровенны, — сказала Пайн, — могу сообщить вам, что Бен поменялся местами с человеком, который спустился на муле на дно Гранд-Кэйньон, а потом исчез.

— С каким человеком?

Этли показала ему рисунок в телефоне.

— Вы его знаете?

Рассел внимательно изучил рисунок и покачал головой.

— Если б я начал строить предположения, то сказал бы, что он знал о происходящем и решил помочь Бену.

— И что он мог?

— Мог захотеть донести информацию до нужного места, но не знал, как это лучше сделать… Вы упомянули вертолеты и то, что Бена похитили. Откуда вы знаете?

— Потому что я там находилась. И они использовали армейский вертолет.

— Дерьмо… Значит, задействованы высшие эшелоны власти, — с тревогой сказал Рассел.

— Насколько высокие? — спросила Пайн.

— Быть может, даже более высокие, чем мы думаем. Если они забрали Бена, не исключено, что решили обрубить концы. Или изолировать всех, как поступают с носителями вируса Эбола. Вот почему они пришли за мной.

— Однако они оставили меня в живых, — напомнила ему Пайн.

Рассел внимательно посмотрел на нее.

— Значит, вам очень повезло.

— Вы действительно думаете, что в нашем правительстве готовится переворот?

Казалось, его позабавила недоверчивость Пайн.

— Разве вы сами не сказали только что, что Бена увезли на армейском вертолете? Я знаю, что ФБР изображает из себя патриотов, но у вашего агентства серьезные проблемы, разве не так? Все вы коррумпированы, так говорят.

— Но свержение правительства…

— Люди сыты по горло округом Колумбия. Они видят в нем лишь сдерживающий фактор. А потом узнают, что диктаторские правительства надирают определенные задницы по всему миру, — и начинают хотеть того же.

— Но мы не такие, — возразила Пайн.

— То, каковы мы, устанавливают могущественные люди, которые сообщают нам, кто мы есть. Мы — плутократия и являемся таковой уже достаточно давно. А следующий логичный шаг после плутократии — олигархия. Я не занимаюсь демагогией, лишь констатирую факты. Я видел, как это происходит во множестве мест.

— Есть ли что-то, о чем вы можете говорить и что позволит мне найти Бена Приста?

Рассел сделал долгую затяжку и выдохнул дым в окно.

— Вы когда-нибудь слышали про ОЗБ?

— Нет, а мне следовало? — спросила Пайн.

— Это аббревиатура. Означает «Общество за Бога».

— Звучит низкосортно.

— В реальности это группа очень серьезных людей. Они оказывают огромное влияние на решение многих мировых вопросов. Среди них есть тяжеловесы во всех областях профессиональной деятельности со всего мира. Нечто вроде «мозгового центра».

— Сейчас мозговые центры повсюду, — заметила Пайн.

— Но этот политически ориентирован. Он создан более восьмидесяти лет назад. Его члены активно участвуют в ТРД [295] . Публикуют документы, устраивают презентации, работают с правительствами и компаниями по всему миру. Пытаются делать что-то хорошее, как следует из названия.