Конечно, задача моя очень приятная, но все же я в большом затруднении.

Жуков обещал помочь вывезти все архивы корпуса. Архив штаба Западного фронта к моим услугам предоставлен, но срок очень жесткий.

Обращаюсь к Вам с просьбой: как с точки зрения поучительности лучше осветить все вопросы? Укажите мне в письме. Видимо, основное назначение этого очерка — практические выводы для академий и т. д.

В Москве и на периферии с огромным успехом идет фильм „Разгром немцев под Москвой“. С удовольствием видел на экране сцены, заснятые у нас, только уж больно мало. На выставке в ЦДКА висит большой Ваш портрет, а также картина из жизни корпуса.

Посылаю Вам книгу Игнатьева „Пятьдесят лет в строю“ как новинку. Напишите, что еще нужно достать, — с удовольствием выполню.

Слежу затаив дыхание за Вашими действиями, всем сердцем чувствую тяжесть выпавшей Вам задачи, но знаю, что здесь все нацелено помочь Вам во всех отношениях.

Горячий привет Щелаковскому, Милославскому, Кононенко, Шрееру, Михайлову и другим товарищам.

Уважающий Вас М. Грецов».

Письмо доставило Павлу Алексеевичу радость. Что там ни говори, а каждому приятно, когда его хвалят. А хвалили не часто.

15

— Понимаешь, комиссар, не дает мне покоя одна мысль. Разные рода войск у нас есть: конница, пехота, артиллерия, воздушные десантники, партизаны. Хорошо бы еще танковые подразделения сформировать.

— А как ты насчет Военно-Морского Флота, Павел Алексеевич? — деловито осведомился Щелаковский. — Может, заодно и флотом своим обзаведемся?

— Танки — это реально, — не принял шутку Белов.

— А я, знаешь ли, при нашей самодеятельности ни чему не удивляюсь теперь. Вот решишь ты за счет местных ресурсов полк бомбардировочной авиации создать и через месяц — пожалуйста: авиация к боевым действиям готова.

— Правильно, комиссар, — улыбнулся Белов. — Я всегда говорю, что в наших людях скрыты огромные запасы ума, смекалки, энергии. Русский человек все способен сделать, дай ему только простор, инициативу, заинтересуй его.

— Ну а насчет флота как?

— Не смейся, комиссар. Без танков нам очень трудно будет. А на полях, видел, сколько техники ржавеет? И танки, и тягачи, и грузовики.

— Да ведь подбитые, неисправные.

— Пушки и пулеметы мы ремонтируем?

— Танку запчасти нужны, мастерские, станки, оборудование.

— В этом и проблема. Я не говорю, что легко. Нужно, вот в чем суть. А человек подходящий у меня есть на примете. Лейтенант Кошелев Василий Матвеевич, делегат связи от второй гвардейской танковой бригады. Он вместе с нашим штабом пошел в рейд, да так и остался.

— Знаю, мальчик совсем.

— Этот мальчик танкетку отремонтировал и сам на ней в бой ходил… Ты в принципе одобряешь?

— Попытаться можно.

Не откладывая дело в долгий ящик, генерал вызвал к себе Кошелева. На танкиста приятно было взглянуть. Гимнастерка выглажена, подворотничок свежий, на петлицах блестят красные кубики. Выглядит очень молодо. Сними с него форму — совсем мальчишка. Рот полудетский, большой, растянутый. Про таких говорят: рот до ушей, хоть завязочки пришей. Строгие, внимательные глаза кажутся слишком уж взрослыми на юном лице.

Кошелев спокойно выслушал генерала, ничем не выдавая волнения.

— Ну, товарищ лейтенант, возьметесь за восстановлена танков в полевых условиях?

— Технику восстановить можно, если будут знающие люди.

— Мы дадим вам право отзывать в свое распоряжение специалистов из любого подразделения.

— Тогда, товарищ генерал, разрешите начать?!

— Да. И докладывайте мне о всех трудностях.

Прошла неделя, и за этот срок лейтенант сумел развернуть в деревне Волочек, в двадцати четырех километрах от Дорогобужа, небольшую ремонтную базу. К Кошелеву стекались бывшие танкисты, слесаря, шоферы, трактористы, умельцы из местных жителей. Работали в крестьянских домах и сараях, постепенно обзаводились «хозяйством». Кое-что нашли в окрестных МТС. Осмотрели подбитые и брошенные танки, поснимали с них оборудование, неповрежденные узлы и детали.

И вот в конце марта лейтенант Кошелев доложил генералу, что один тяжелый и два средних танка введены в строй. Павел Алексеевич сам проверил машины. Они действовали безотказно. Даже выглядели как новые — ремонтники сумели раздобыть где-то краску.

Лиха беда начало! Через десять дней были готовы еще три танка. Генерал Белов подписал приказ о сформировании танковой роты, командиром которой назначил Кошелева.

Вскоре рота получила боевое крещение. Гвардейцы и партизаны атаковали укрепленный гарнизон врага, но неудачно. Противник сам перешел в контратаку. У фашистов было ощутимое превосходство в силах, действовали они уверенно. Считали уж, наверно, что бой выигран. И вдруг навстречу выползли шесть бронированных машин. Танки шли медленно, посылая снаряд за снарядом туда, где скопились гитлеровцы.

Враг повернул назад, оставив раненых, бросив пулеметы и минометы. Преследуя бегущих, танкисты заняли несколько деревень. А главное — основательно отбили у немцев охоту выходить за пределы опорного пункта.

После этого боя Кошелеву присвоили звание старшего лейтенанта. Белов представил его к ордену Красного Знамени. Подписывая наградной лист, комиссар не удержался от шутки:

— Помнишь, Павел Алексеевич, я предлагал создать на местном материале полк бомбардировочной авиации. Может, возьмемся все-таки?