На проселочную дорогу выпрыгнул молодой зайчишка. Поднялся столбиком на задних лапках, повертел головой, осмотрелся. Не заметил косой, что смотрят на него десятки глаз, принялся зубрить молодую, сочную травку. И вдруг замер, свесил ухо к земле, прислушиваясь, подпрыгнул и задал стрекача.

Из-за поворота появилась колонна.

Немцы шли быстро, придерживая автоматы. Некоторые расстегнули воротники мундиров, закатали рукава выше локтей. Тяжелое дыхание, топот…

Резко хлопнул выстрел ракетницы. И тотчас словно рухнули сотни могучих деревьев. Ошеломленные треском, грохотом, воем раненых, фашисты замерли. Свинцовый ливень хлестал сверху, справа, слева, сзади, Множество гранат разом взорвались в плотной колонне. Обезумевшие гитлеровцы с криком бросились в лес, навстречу гибели…

Минут через десять все было кончено. Кое-где звучали еще отдельные выстрелы. Стонали раненые. Возбужденно перекликались гвардейцы.

Аркадий Князев, сдвинув на затылок кубанку, расхаживал по дороге, осматривал убитых, отдавал распоряжения:

— Вызывайте коноводов. Два взвода пусть останутся, уберут этих… А то ни пройти, ни проехать… Пленных в штаб дивизии.

— Товарищ подполковник, у нас четверо раненых, — доложил совсем еще юный лейтенант — командир эскадрона Стефанов. — И один сержант-пулеметчик насмерть. Который на дереве был. Всего изрешетило.

— Как так?

— Немец со страха, видать, магазин вверх разрядил.

— Заберите с собой, похороним с почестями. — Князев хлестнул ногайкой по сапогу, — А этим, которые веселились в деревне, передайте приказ: пусть отдохнут, чтобы к шестнадцати ноль-ноль были в полном порядке. Сам проверю.

Сказал и замер, прислушиваясь: лес опять наполнился веселым щебетом птиц. В лучах солнца, наискосок пробивавших зеленые кроны, легким туманом висел голубоватый пороховой дым и мелькали яркие, пестрые бабочки.

Теперь, после боя, можно было и кукушку спросить: сколько еще лет впереди? Но кукушка, испуганная выстрелами, молчала.

Часть седьмая

Через линию фронта

Занятый текущими делами, решая ежедневно десятки неотложных вопросов, Павел Алексеевич неотступно думал о главном — о будущем. В короткие часы отдыха, просыпаясь среди ночи, он снова и снова пытался мысленно заглянуть вперед.

Его группа войск занимала выгодный плацдарм, с которого можно двигаться на запад. Для фашистов это — опасная, болезненная заноза, вонзившаяся глубоко в ткань гитлеровских армий. На четыреста километров протянулась вокруг освобожденных районов линия фронта. Комиссар Щелаковский утверждал, что на такой территории может поместиться целое государство — Голландия, например. И, конечно, враг не пожалеет сил, чтобы вытащить «занозу», высвободить свои соединения для летних наступательных операций.

Почти четыре месяца прошло с тех пор, как генерал Белов привел в немецкий тыл свои дивизии. Потом было много крупных и мелких боев, многие воины пали смертью храбрых на заметенных снегом полях. При всем том группа войск не только не уменьшилась, а значительно выросла. Около тридцати тысяч человек насчитывалось в ней к середине мая.

По существу, у Белова была целая армия, очень пестрая по своему составу. Основу ее составляли 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские дивизии и 4-й воздушно-десантный корпус генерала Казанкина. 329-я стрелковая дивизия быстро восстанавливала свои подразделения и надежно прикрывала группу со стороны Вязьмы. Этой дивизии помогал 1-й отдельный партизанский полк майора Жабо. Завершено было формирование 1-й и 2-й партизанских дивизий, они превратились в полноценные соединения. Кроме того, в распоряжении Белова имелся батальон противотанковых ружей, танкисты, саперы и различные специальные подразделения.

Силы немалые. Но и фронт огромен. Надо распределить войска так, чтобы на любом направлении противник всегда встретил решительный отпор. У немцев базы, аэродромы, резервы — под рукой. А у Белова ни складов, ни запасов, все «на основе самодеятельности», как говорил Щелаковский.

Войска устраивали завалы на лесных дорогах, минировали танкоопасные направления, сооружали оборонительные рубежи. Однако Павлу Алексеевичу было ясно: когда немцы начнут решительное наступление, группа не сможет продержаться долго. Да и вообще, какой смысл сохранять во вражеском тылу плацдарм, не используя его для активных действий?

Надо наступать самим, надо бить противника, согласуя удары с тыла и фронтальные атаки наших войск. Эта истина понятна была всем, но лишь немногие офицеры знали о том предложении, с каким обратились в Военный совет фронта генерал Белов, комиссар Щелаковский и пачштаба Вашурин. Выдвинув смелый, хорошо продуманный план, они рассчитывали осуществить его в основном своими силами.

Когда конница ушла в рейд, за Варшавским шоссе осталась почти вся дивизионная артиллерия, дивизионные тылы, некоторые боевые подразделения и даже один кавалерийский полк. Их отвели в район Калуги. Туда направлялись маршевые эскадроны, возвращались из госпиталей вылечившиеся воины. Поступала техника, положенная по штату.

Еще в декабре Белов неоднократно просил включить в корпус третью по счету кавалерийскую дивизию или хотя бы бригаду, чтобы у командира всегда был надежный резерв. И вот с марта в состав его соединения вошла 7-я гвардейская кавалерийская дивизия, которая тоже прибыла под Калугу. Там образовался второй состав корпуса. Он был сильнее первого, состоял из трех полностью укомплектованных гвардейских кавалерийских дивизий с приданной техникой и насчитывал около двадцати пяти тысяч солдат и офицеров. Командовали вторым составом заместители Белова: сначала генерал И. А. Плиев, затем генерал М. Д. Борисов.