— А ты хочешь, чтобы она ушла?

— Мне грустно думать, что она уйдет. Но иногда еще грустнее думать, что она останется.

— Барышня Ева — человек целеустремленный, — сказал Лукась. — Такие нужны, чтобы общество оставалось на плаву. Мы все с ним согласились.

Выражение лиц Гуса, Лукася и Сиводушки, когда они слушают историю «Северных волков» в моем пересказе — бесценно.

К сожалению они потом задают вопросы.

— А почему он сразу не убил этого гнома и не забрал алмаз?

— Не знаю. Не решился, наверное. Не думал, что гном такой плохой и подлый.

— Этот гном на его глазах съел собственного папу — о чем тут думать?

— У тебя клюет!

— Да вижу… о, хаюкас… кто тут хвастался, что умеет отличать кожистые яйца от кристальных?…

— Ну, что там дальше, не тяни! Вот королева наверное взбесилась, да?

Когда я начинал хрипеть, Сиводушка разогревала на печке чай, добавляла туда капельку рома, и мне минут десять давали посидеть молча с кружкой чая, глядя в синее небо с перинами белых облаков. Но потом мы вспоминали о Еве, вздрагивали и поспешно возвращались к странствию Гривальда и Сломанного Клыка в южную столицу с ее неаппетитными порядками.

К сожалению, сюжет «Северных волков» я, оказывается, порядком подзабыл — хотя когда-то фанател от этого шоу отчаянно, теперь же приходилось врать, путаться и придумывать отсебятину.

— Ее же зарезали! Прямо на свадьбе!

— А, ну да… я, что, не сказал? Она воскресла нежитью, сколотила шайку и теперь разбойничает вдоль реки.

Зато параметры при «волках» начали кое-как расти, чего они никак не хотели делать, пока я посвящал своих слушателей в животрепещущие подробности биографий курочки рябы, колобка и родившейся в лесу елочки. Артистизм добрался до двойки, зато Убеждение и Красноречие уже были на пятерке, а прошло всего четыре дня.

— Так дело не пойдет, — сказала Ева, плюхнувшаяся за полчаса до того перед крыльцом у столба. — Тебе срочно пора начинать проповедовать, а параметры еще низкие. Ладно, я решу этот вопрос.

— Как там в Ноблисе?

— Как всегда отлично, полагаю, но я там практически не была. Клан-холл фиолетовых — на самой окраине Шанды, фактически в лесу. То ли они очень жадные, то ли пока деньги экономят. Но это прямо почти полноценный замок, пусть и маленький, с полностью закрытой и охраняемой территорией — мышь туда не проскользнет, посетителей они не пускают и дней открытых дверей не устраивают. При замке три фермы, и я приметила пару клановых девчонок, которые на этих фермах орудуют — думаю, подход к ним можно будет найти. Но мне понадобятся помощники, так что, Лукась и Акимыч! — готовьтесь к путешествию, через несколько дней мы едем. Билеты придется брать на самый быстрый корабль, что у нас по доходам, Ним?

— Наторговано на три тысячи сто четыре золотых.

— За пять дней?

— Четыре! Мы же в первый день не ловили! И я все время отвлекаюсь.

— Это только твои счета прикрыть — и то еле-еле.

— Я еще панцири продавал, — сказал Акимыч — Но я продукты на всех покупал, и еще осталось… осталось… две золотых, семнадцать серебряных и гроши еще!

— Эх, инвалидная команда…

— Я могу пойти в ночную рыбалку! Ночью еще лучше некоторые рыбы клюют.

— Нет, на ночь, надеюсь, у тебя будут другие планы. Акимыч, ты, кстати, говорил, что на гитаре играть умеешь?.

— Так то в жизни! А тут у меня навыка музыканта нет.

— Пальцами по струнам по-любому провести сможешь, надеюсь. Сейчас я кое-куда схожу. А вы двое можете слегка вздремнуть — возможно, ночью вам спать и не придется.

— В борделе, — спросил я? — Как так в борделе?

— А так! Я обошла полтора десятка мест, но сцену рассказчику с музыкальным сопровождением дали только в борделе и то бесплатно — только если чаевые. На выбор еще «Мокрая макака» — но там тебя и слушать никто не сможет: там уже все пьяные в стельку под столами лежат.

— В борделе же, наверное, сплошные игроки! Меня на смех поднимут!

— Во-первых, неписи там тоже бывают, они не святые. И девочки все почти неписи.

— Я не пойду — сказал я.

— Пойдешь, — сказала Ева. — Стыдно быть трусом.

— Я не трус! Я стесняюсь!

— Это одно и то же! Так, мелкий, держи гитару — купила самую дешевую, но нам без разницы.

— А я тоже иду в бордель? — спросил Акимыч.

— Скажи еще, что и ты стесняешься! Это — приличное заведение, очень скромное, Мантис — это вам не Шоан! Люди приходят знакомиться с девушками и немножко им потом платят.

Еву прервал визг и скрежетание — это Акимыч попытался извлечь из гитары аккорд.

— Говорил же! Это ж как с каллиграфией — навыка нет и все.

— А если использовать ее, например, как бубен? — не унималась Ева. — Там только с музыкой согласились.

Сиводушка взяла у Акимыча гитару, положила ее на колени и двумя руками начала наигрывать на ней, как на гуслях, какую-то симпатичную мелодию.

— Нет! — сказал я. — Только через мой труп! Ноги Сиви не будет ни в каком борделе!