— Какие каменщики! — заволновался Лукась. — Я не умею класть камни!

— Можно подумать, — я умею делать скульптуры!

— Это неважно, что вы там умеете или не умеете. Нам нужно найти место, где они содержат старую лису, выкрасть ее и смотаться. Возможно, даже и не придется ничего строить, может, она на цепи прямо во дворе у них сидит — и мы ее в первый же день освободим. А если что — ну уж неписи камешки в кучку сложить и цементом залить сумеют. А ты, Акимыч, просто будешь ходить вокруг и вроде того, что вдохновляться на творчество, а статую мы готовую купим… недорогую. Главное, несколько дней, пока мы будем этим всем заниматься, у нас будет — и, надеюсь, будет и возможность как следует там все обшарить. Ну, а если вы считаете, что это — плохой план, то я открыта предложениям — выдвигайте свои идеи! Что, нет желающих? Почему-то я так и думала! Хуже всего будет, если мы ошиблись с самого начала, и лисы там все-таки нет.

— Есть, — сказала Сиводушка, задумчиво размазывая ложкой кашу по тарелке. — Я чувствовала ее печаль сегодня ночью.

— Так! И почему я узнаю об этом только сейчас?! Сивка, я сколько раз повторяла, что-то происходит важное — отрываем рот и говорим! Что масло кончилось — говорим! Что бабушку почуяли — говорим! Что у нас чемодан в порту украли — говорим!

— Мой чемодан! — с болью выкрикнул Лукась.

— Да, твой чемодан! Который мы всеми возможными способами многократно оплакали и теперь, слава богу, навсегда о нем забыли!

— И купим тебе другой! — быстро добавил Акимыч. — Из телячьей кожи, с набойками по углам бронзовыми.

— Да, и набьем его простынями и подштанниками! Как только сделаем этот квест и будем купаться в золоте! Что же, раз бабушка точно здесь — камень с плеч, неясность в этом вопросе — единственное, что меня серьезно беспокоило. Теперь так или иначе мы ее у фиолетовых вытащим.

Меня, однако, беспокоило все остальное тоже. Наверное, из меня получился бы ужасный аферист и мошенник — я полночи валялся на сенном тюфяке на полу, пытаясь успокоиться. Вообще у меня всегда была плохо с враньем, папа и мама даже шутили на эту тему, что у меня все всегда на носу написано. И в фильмах я больше всего не любил, когда чей-то обман открывается, так стыдно становилось, что зажмуривался иногда. Но ничего, я еще научусь врать — судя по всему, в ближайшие дни у меня будет просто преогромная практика в этом искусстве. Если для того, чтобы помочь Сиви и выжить самому, надо лгать, то я очень, очень постараюсь стать мастером этого дела. Тут вообще мир не такой, чтобы к каким-то правилам можно было с уважением относиться, если епископы светлых богов тут людей ножами режут и даже император врет и секретничает, то просто нужно делать то, что сам внутри себя считаешь правильным. И если правильно будет обмануть клан «Губоко фиолетово» — то я только за! Интересно, а эта Эллана-Лана до сих пор в нем состоит? Надеюсь, что нет — а то вдруг она меня узнает? Хотя, наверное, не узнает, все-таки год прошел, а она меня только мельком видела. Это я ее запомнил, потому что она очень красивая и очень злая, а ей меня что запоминать — тут таких, как я, четыреста миллионов бегает

Забейка и Моризель напомнили мне кукол из коллекции «Крутые девчонки», по которым когда-то с ума сходила моя сестренка. Динка их даже в школу таскала с собой в рюкзаке и все карманные деньги тратила на новую одежку для этих лупоглазых обормоток, а потом устраивала на моей постели примерочную, и я был вынужден выносить вердикт, что этой, розововолосой, идет больше — синие шортики или штанишки с, как выражалась мама, «стразиками-фигазиками».

Мы с Евой, ой, точнее, с Зосей, только что разыграли обговоренную сцену «случайной встречи», и я уселся рядом с Евой.

— Ты в лавку ходил? — спросила Ева самым натуральным правдоподобным образом.

— Да. За молоком и пуговицами.

Ева бросила на меня уничтожающий взгляд.

— За пуговицами? А у тебя портновский навык есть? — заинтересовалась Забейка.

— Нет, — ответил я. — Я их просто так люблю.

На пару секунд над столом повисло неловкое молчание, но потом быстро затараторила Ева.

— У Нимиса другой роскошный навык — религия!

— А что это такое? — спросила Моризель, пожирающая сладкий пирог.

Я, под молчаливым прессом Евы, послушно рассказал о том, что дает навык.

— Так что, — закончила за меня «Зося», — мы планируем объявление в газету дать и денег заработать. Нужно как-то отбивать затраты на создание клана, это ужасно дорого!

— А зачем вам вообще свой клан? Вы же развиться не сможете! Лучше вступить в большой и сильный, так заработать проще и прокачаться.

— Ну вот, — развела руками Ева. — глупая была, не сообразила хороших ремесел набрать, сейчас бы, конечно, огородником стала сразу! А так с моими навыками я нормальному клану пока даром не нужна.

— О, да! — кивнула Забейка. — Я тоже сперва всякого хлама набрала, рероллиться пришлось. Но я рада, зато смогла сделать внешность идеально похожей на свою собственную. Первый раз-то они мне такую модель подсунули, что без слез не взглянешь, не умеют они физические параметры копировать! Зато теперь — выгляжу один в один, как в жизни!

Я посмотрел на Забейку. Судя по размеру ее глаз, в реальности у нее должны быть такие огромные глазные яблоки, что в черепе места для мозга они бы не оставили. Забейка милостиво мне улыбнулась.

Принесли салат. Из салата на меня пялились лягушата. Попискивающие лягушата.

— Крутенько, правда? — сказала Моризель. — Они из лукового желе. Тут сегодня наш клановый повар подрабатывает, руку набивает и баблосики.

Я вспомнил, что в мешочке у меня на шее — одиннадцать золотых, оглядел трех энергично жующих барышень и похолодел. А если они ждут, что за все должен заплатить единственный мужик в компании? Хотя Ева, которая все это затеяла, наверное, разрулит ситуацию, а если и будет неловкий момент, то в последнее время я так поднаторел на этих неловких моментах, что и этот переживу.