– Угу, – кивнул Кощей. – Грызут, как блохи – дворового пса.

– Я бы сделала отвар, но не из чего, – пожала плечами девка.

– Не переживай. – Кощей отвернулся. – Не помру. По крайней мере, не от этого.

Его хворь была ему понятна, но признавать ее существование не хотелось. Где он – и где молодица, вчерашний ребенок?

Это было непостижимо любому уму. Кощей вернулся в дом, бросил меч на груду костей, которую называл столом, пригладил взлохмаченные волосы и уселся рядом.

Грыз стыд. Казалось, неясное омерзение забралось в самую глубину души и теперь отплясывало там со злобным хохотом. Хуже влюбленного молодого дурака может быть только старый. Гадость. Нежелание отпускать Василику сплеталось вместе с опасением, что Вран прилетит, когда будет слишком поздно, – они оба устанут ждать, а Василика привыкнет к ходячим мертвякам, голой земле и вечной пустоте.

Конечно, Кощей не хотел, чтобы она гнила тут вместе с ним, но и представить свою жизнь без нее уже не мог. Одним словом, дрянь. Хуже гнилого нароста. И лечить бесполезно, тут травами и снадобьями не поможешь.

Домовой противно хихикал за спиной. Потешался. Дух прекрасно все понимал. Ему нравилось смотреть, как Кощей, сам того не осознавая, тянулся к Василике, а та отдалялась, поскольку не хотела, чтобы ее грызли и выпивали, как нежить – людскую кровь.

Вот уж точно – умертвие, только в человеческом обличье.

– Я тут подумала, – присела рядом Василика. – Может, прогуляемся до Грани? Посмотрим одним глазком, а?

– Подумала она, – скривился Кощей. – Лучше подумай о том, скольких придется уничтожить, прежде чем мы туда доберемся, и скольких положим на обратном пути.

– Но я ведь спокойно прошла, – пожала плечами Василика. – Давай хотя бы попробуем?

– Может, и попробуем. – Пришлось согласиться, чтобы не проболтаться лишний раз.

Да, прошла, как тут не пройти, если за тебя заплатили душой, и не простой, а ведьминской. Добровольная жертва, чтоб ее. Жаль, Василика не знала и вряд ли узнает. Кощей обещал себе не трепать языком лишний раз. Вот вернется к живым, тогда все поймет. А пока нечего было тревожить девку.

Кощей смотрел на Василику и мысленно смеялся над собой. Стоило почти потерять ее во второй раз, чтобы понять собственное чувство. Гордиться тут было нечем, убиваться… Нет, ну это уже перебор. Он далеко не молодец, переживет как-нибудь.

Хотя идея отправиться вместе к алатырь-камню очень даже хороша. Да, по пути он начнет слабеть, а потом плоть не выдержит, и Кощей рухнет замертво. А что, всяко лучше, чем коротать еще несколько столетий в одиночестве. Кощей прекрасно понимал, что однажды сила иссякнет и он станет беспомощным, ничего не сможет сделать с чудовищами вокруг, и его просто сожрут. Вот такой вот некрасивый конец. Другое дело – самому гордо пойти навстречу гибели. Неразумно, глупо, но всяко лучше, чем терпеть до последнего.

– А можно ли из крови сделать живую водицу? – неожиданно спросила Василика.

Лучше бы вообще ни о чем не думала. Или о каких-нибудь женских пустяках. Впрочем, он недалеко от нее ушел.

– Да, – отозвался Кощей. – Но прибегать к такому способу не советую. Кровь приманивает умертвий. Они чуют ее издали. Стоит один раз порезаться, как мигом налетят, если не спугнешь.

– Жаль. – Василика опустила голову.

Ему тоже было жаль. До жути захотелось обнять девку, но удержался. Пришлось отвернуться и выглянуть в окно, проверить, не бродят ли рядышком умертвия. Собственное сердце сделалось невыносимо тяжелым. Такой тошноты и омерзения Кощей не ощущал уже очень давно. Прямо-таки забытый вкус.

За окном царила тишина, если не считать парочки неупокоенных духов, которые выли вдали. В Нави всегда кто-то скреб когтями землю, или тоскливо пел, или завывал, скучая по земной жизни и лучшей участи. Но ни стоны, ни крики не могли разжалобить Морану. Удивительно, но многие почему-то думали, что Кощей видел ее и даже ходил у нее в полюбовниках. Он знал, что хозяйка должна находиться где-то в Нави, не зря ведь ее считали госпожой самой Смерти. В любом случае Морана не показывалась Кощею.

Жить в одиночестве легко, но скучать, тосковать по редким разговорам, ждать каждой встречи и вздыхать так, словно ты проживаешь шестнадцатую весну, – гадство.

Кощей взглянул на Василику и в очередной раз убедился, что вместе с ней боги послали ему погибель. Это было смешно, славно и омерзительно одновременно. Вкусив крохи настоящей жизни, он больше не мог вернуться к прошлому прозябанию. Значит, оставалось пойти вперед и сменить один мир на другой. Вряд ли там будет хуже.

Главное, чтобы Василика не удивила его своей догадливостью и не прознала, иначе слезами-уговорами-приворотами заставит жить, а он, как последний осел, согласится, пойдет на поводу у какой-то девки. Тьфу. Стало еще противнее. Кощей скривился и ушел в соседнюю комнату перебирать оружие. Пусть все идет как идет, а там видно будет.