После шока не каждый сможет найти силы завершить Единение. Но эта ночь особенная, и я подарю Дарайне все, что смогу. Все, чему научен.

Поглаживая кожу на ключице, что выглядывает из-под ослабленного лифа, я осторожно стягиваю ткань с одного плеча, затем с другого. Ленты по центру расходятся, и налитая грудь ложится в мою ладонь. Второй рукой удерживаю себя на весу, и не сдерживаюсь от стона, когда девушка проводит пальчиками по руке вверх. Изучая, считывая форму, прощупывая мышцы. Ищет разницу, знаю. Немного больно осознавать, но это не смертельно. Я научусь не замечать, что она сравнивает с Марианом, а Дара научится видеть во мне Эмилиана, а не того, кто творил зло.

До талии платье на завязках, дальше сшито в стык, и я тихо шепчу:

— Дара, я должен его порвать.

Она кивает и слегка подвигает ноги выше, чтобы лечь удобней, отчего мне внутри становится жарче и туже.

— Постарайся расслабиться, прошу тебя, — говорю осторожно. — Метка не даст нам правильно завершить ритуал без финального аккорда.

— Я… — девушка кусает губы, кладет ладони мне на грудь и говорит, немного растягивая гласные: — Помоги мне магией, ты ведь умеешь.

— А как же…

— В другой раз, — она мягко улыбается.

Дарайна устала, я тоже вымотался и потому соглашаюсь. Впереди у нас тысячи сладких ночей, сотни тысяч поцелуев и прикосновений. Я приучу ее к себе, найду ключи к изорванному сердцу и покорю хрупкое тело.

В пальцах просыпается ток. Для архимага такие манипуляции — семечки, для начинающего — недосягаемость, потому среди простых людей магических куртизанок нет, а среди высокородных их очень дорого ценят, потому доступны они только высокопоставленным чинам.

Несколько приемов мне показала Митта — опытная соблазнительница и особенная магичка. Пришлось отправить ее в окраинный город, чтобы не вносила смуту. Я звал ее в моменты особой слабости, потому что десять лет тяжело было сохранять себя чистым. Женщине приходилось использовать волшебные прикосновения, чтобы убирать мое отвращение.

Создаю кусочек льда на кончике пальца, будто длинный коготь. Режу им тонкий муасс, а Дарайна дрожит подо мной, сладостно закатывает глаза и распахивает губы, чтобы шумно вдохнуть. Ткань расходится, обнажая бархатную кожу. Режу ниже, растягиваю юбки и отбрасываю их по сторонам, раскрывая девушку. Смотрю на узенькую талию, косточки бедер и островок волнистых волос.

Она прекрасна. Моя. Дарайна. Дар Стихий.

Гладкая кожа под пальцами искрится разломами, стигма въелась чуть выше груди и опустила ветки на налитые полушария и опустила кончики к пупку, завернулась спиральками.

Я глажу шелковую кожу, слабо посылая магическое заклинание желания. Дара реагирует быстро, подаваясь за рукой, выгибаясь навстречу со сладким стоном. Снова смотрит на меня и порочно закусывает губу. Зрачки расширяются, затем вспыхивают ярче и становятся вертикальными. С драконом нужно дружить — эта суть поможет мне приручить измученное тело и достучаться до разочарованного в чувствах духа.

Хочу еще влить немного магии, но в последний момент просто опускаю руки и скольжу по груди. Обвожу по ареоле, заставляя вершинки стянуться туже и уколоть мои ладони. Наклонившись, обхватываю одну губами, и Дарайна со стоном поднимает ноги, обнимает меня за ягодицы. Крепко и сильно, позволяя проникать в нее до самого упора. Подается сама навстречу, расслабляется внутри и разрешает нарастить темп.

Едва держусь, чтобы не сорваться. Трескаюсь на части, но я должен выдержать и впустить в мир наслаждения ее первой. Ничего страшно не будет, если будет наоборот, но так надежней, тогда связь истинной пары считается неразрушимой.

Глава 33. Дара

Моя тьма рассекается то синими, то красными полосами. Я смыкаю глаза до сильной боли, но, качаясь на волнах мужских рук, все равно распахиваю веки — хочу его видеть, смотреть, осознавать разницу.

Эмилиан подается вперед, наполняет собой до томного распирания, массирует грудь, целует воспаленную кожу, кусает губы и сплетает свой язык с моим. Он делает это нежно и осторожно, будто боится сорваться. Потому что изредка нет-нет и прорывается облик мучителя, и тогда я неосознанно сжимаюсь и сама причиняю себе резкую боль, а король замирает.

— Дара-а-а, — шепчет, толкаясь языком в рот и подаваясь бедрами мне навстречу в слаженном темпе, не размыкая нашу связь ни на секунду. Втягивает носом много воздуха после поцелуя и шепчет: — Ты сможешь. Я смогу. Мы сможем.

Я беру себя в руки, гоню прочь страхи и воспоминания. Хочу наслаждаться этим мигом здесь и сейчас, хотя брожу по краю пропасти. Мариан будто стоит за плечом короля и заставляет меня каждый раз вздрагивать.

Преодолевая себя, раскрываюсь больше, позволяю Эмилиану толкаться еще глубже. Еще быстрее, пока под веками не начинает вспыхивать пламя, а под пальцами собирается ток.