Камила заулыбалась и наклонила голову: волосы рухнули вниз и прикрыли грудь. Да, сон, и правда, вышел замечательным, но только пробуждение будет тяжелым, но стоит ли сейчас об этом задумываться?

Пока стекала холодная вода, Антон сбросил рваную одежду, а затем аккуратно стянул последнюю тонкую преграду между ними, оставив Камилу только в маске. Скользнул пальцами по бархатному контуру, но не посмел снять. Приподнял ее руки над головой и прижал всем телом к мокрой стене кабины. Было непривычно: жарко и холодно одновременно. И немного страшно, потому что обнаженный мужчина был в диковинку. На фото она видела и даже рисовала их, но чтобы вживую…

— Я точно сплю, потому что от падения с такой высоты не выжил бы, — проговорил Антон, заглядывая в ее глаза. Волосы намокли и выделили его светлое лицо, широкие скулы и греческий нос. Из-под челки, через бровь, по левой щеке ползла алая нить, и, размытая водой кровь, быстро капала на плечо. Разрубил-таки лоб.

Камила кивнула и провела пальцами над раной Антона. Края затянулись слишком быстро для простого человека, отчего стало еще страшней, ведь если мужчина рив

— у них никогда не будет детей. Почему мама выбрала его? Говорила же чистый нон? Ошиблась? Или это проделки артефакта?

— Но сон слишком реальный и долгий… — шептал Антон и водил широкой ладонью по ее телу, будто рисовал большими мазками шедевр, и опускался ниже.

Никто никогда не прикасался к ее телу. Не то, чтобы она не хотела, а просто вечная домашняя тюрьма вынуждала.

— Тебя полечить нужно, — прошептала Ками, подавшись вперед.

— Ерунда. Царапина, — говорил он, словно зачарованный. Голодный огонь в его глазах пугал и восхищал. Расстраивало, что видел Антон загадочную девушку в маске, но никак не настоящую Камилу. Ту, что с разломами проклятия на лице. Со своей драмой, бедой и правдой. Нужна ли она ему такой?

Он хотел ее. Здесь и сейчас. Как голодный зверь и последний подонок. Просто взять, воспользоваться и получить удовольствие. Сиюминутное. Шилова мало волновали последствия, ему было все равно, что завтра они разойдутся и никогда не увидятся. Даже хорошо, что не успели сблизиться и раззнакомиться — так будет легче свалить. Задание тети он выполнил, не станут же его держать взаперти вечно. А падение с дерева… Да просто повезло, и только. Все остальное, что вытворяла девушка, не поддавалось объяснению, но оно сейчас Антону и не нужно было. Он горел и плавился. Он смотрел и трогал. И сходил с ума потихоньку.

Смуглая кожа покрытая каплями воды, пухлые требующие поцелуя губы, золотистые ясные глаза и маска… Как же возбуждала эта черная маска! Зубы и бедра сводило распирающей болью, хотелось прижимать Камилу к стене и ласкать ее безудержно до крика.

Она, как опытная любовница, скользила пальчиками по коже, тянула Антона настойчиво к себе и целовала все до чего дотягивалась: плечи, шею, подбородок. А еще стонала. Как настоящая распутная куртизанка. Билась головой о стену душа, когда он касался ее сокровенных мест, и кусала до крови губы, когда Антон опускал голову и впивался зубами в ее крошечное плечо, а затем слизывал соль и тянул ленту поцелуев до груди.

Он не спешил. Намылил мочалку и осторожно вытер каждую клеточку ее кожи. Антон знал, что она пылает, но ему хотелось продлить удовольствие. Хоть немного. Девушка ласково выжала пену из его волос и взглянула из-под густых ресниц, будто хотела съесть. Смывали друг друга душем и целовались, глотая горьковатый вкус шампуня.

Из кабинки выползли, с неохотой отцепившись, и, когда Камила вытирала влагу с плеч, Антон гладил ее спину и комкал грудь, что идеально ложилась в ладонь. Слизывал воду и мыло с тонкой шеи, наклоняя девушку вперед, и Камила подчинялась. Было жарко, и оба знали, что пойдут до конца.

Без слов, без объяснений, без запретов: просто сумасшедшая ласка и пламя. Антон слегка обтерся полотенцем, просушил волосы и мельком глянул в зеркало на рассечение. Говорил же, царапина. Щека кололась легкой щетиной, а вторая рана совсем пропала. Может, и не рана была, а просто измазался.

Антон подхватил девушку на руки, она уткнулась ему в грудь и спрятала лицо под мокрыми волосами, и понес ее в гостиную.

— Ками, где есть крепкая кровать? — прошептал ей на ухо.

Девушка приподняла голову и туманно повела взглядом вверх:

— Возле гостевой. Там, где мы встретились, — говорила так напряженно и томно, что колени подгибались от желания.

Антон завернул мимо колонн, прошел по коридору и нырнул в знакомое помещение с книгами и диванами. Тонкий тюль шевелился и приоткрывал вид на ночной город и впускал в дом приятную прохладу.

Бра на стене внезапно вспыхнули и притушились до мягкого и приятного света, будто по команде.

Опустив Камилу на пол, Шилов подтолкнул ее к дивану. Она хищно облизнулась и плавно присела. Ее грация и изящество потрясали, не было вычурной и наигранной пошлости, был только звериный голодный взгляд и гибкость, как у кошки. Это волновало и обжигало до косточек, так, что дышать становилось трудно.