Отчасти положение дел, характерное для данной ситуации, уже было разобрано выше. Ответ на ситуацию не улавливается стремлением найти прямолинейный ответ. Ответ на ситуацию не равен ответу на вопрос, насколько раньше нужно приходить домой. Или – вопросу, как еще объяснить супруге, что я действительно занят и что она потому не должна меня ругать, ведь я все делаю для её же блага. На время человеку нужно оставить попытки рассмотреть ситуацию интеллектуально. Следует как бы отрешиться от рассмотрения ситуации. Через некоторое время, в которое человек постарается впустить в свою жизнь хоть малый молитвенный опыт, он посмотрит на ситуацию с другой стороны. Его ожившее сердце проложит путь по витиеватой трещине алмаза. Человек поймет, что супруга говорит так, потому что беспокоится о нем, об их семейной жизни, ее беспокоит вопрос, по-прежнему ли его сердце обращено к ней. Человек поймет, что успокоить супругу могут не точно взвешенные и выверенные слова (такая рационалистичность, возможно, ее может напугать; она увидит в супруге не живого человека, а механического робота, правильно и безупречно рассуждающего), а теплое и ласковое участие. Она поймет, что сердце мужа с ней. Поймет, что он сейчас действительно занят, но в то же время она будет знать, что он её любит и предпринимает шаги, чтобы как-то изменить ситуацию с своими поздними возращениями.

Конфликтная мысленная ситуация не всегда может быть разрешена путем разведения конфликтующих мыслей по разным углам. Она может быть разрешена человеком, который поднимается над ситуацией и смотрит на неё с позиции не тех мыслей и состояний, которые включены в противоборство, а с иных. С позиции тех мыслей и состояний, которые не то чтобы встают на защиту одной из сторон, а которые помогают рассмотреть ситуацию в ином свете. С примерами такого возвышения над ситуацией вынужденной разлуки каждый желающий может ознакомиться самостоятельно, прочитав две притчи из книги Антуана де Сент-Экзюпери «Цитадель» – притчу про браслет и притчу про двух садовников.

Мудрость в данной ситуации состоит в том, чтобы не вступить с тревожными мыслями в диалог. На этот счет можно привести поговорку, имеющуюся в ходу у бойцов одного спецподразделения: «В рукопашном бою побеждает тот, у кого больше патронов». Эта поговорка комментируется сценами, которыми нередко заканчиваются многие остросюжетные фильмы. В конце фильма преступника, как правило хочет арестовать человек, держащий в руках пистолет. Преступник видит, что попался, понимает, что против огнестрельного оружия он идти не может, пытается уговорить противника отложить пистолет и вступить с ним, с преступником, в рукопашный бой. Преступник начинает апеллировать к идеалам, принятым в воинской среде. Он говорит, что схватившись в рукопашной схватке, они «решат вопрос как мужчины». Или он начинает говорить что-то возвышенное или интересное, имея целью сокращение дистанции с противником. Его разговоры направлены на усыпление бдительности, он хочет, усыпив бдительность, подкрасться и нанести удар.

Сотрудник правоохранительных органов не должен в таких случаях поддаваться очаровательным манерам преступника. В духовном смысле эту мысль на основании данных аскетики разворачивает святитель Игнатий (Брянчанинов) в своей книге «Приношение современному монашеству», в главах «Первый образ борьбы с падшими ангелами» и «Второй образ борьбы с падшими ангелами».

Святитель советует немедленно отвергать греховные помыслы и мечтания, не входя с ними в беседу или спор. Не стоит обращать на них внимание, чтобы они не напечатлелись в уме. Даже если человек начинает беседу с мыслью, имея в виду не соглашаться с ней и ей противоречить, то он непременно увлечется мыслью и будет побежден ею. Ведь за тревожной мыслью может стоять падший ангел, не одну тысячу лет упражнявшийся в мысленной борьбе с людьми. Мудрость состоит в том, чтобы без попытки победить врага прекословием отсечь всякую беседу с ним посредством обращения к молитве. Если человек вступит с ним в борьбу посредством умозаключений, то даст падшему духу возможность нанести поражение, превышающую его (человека) способность осмыслить происходящее. Даже если человек и сумеет победить врага с помощью умозаключений, то ум его все равно останется оскверненным от мыслей, приносимых падшим ангелом.

«Если придет помысл и ощущение печали, то полезно вспоминать силу веры и слова Господа, Который воспретил предаваться боязни и печали», уверив нас, что и волосы наши все сосчитаны у Него и что ничто с нами не может случиться вне действия Его Промысла или попущения. «Когда страсти взволнуются, ум омрачится и растеряется пред громадностию искушения, помыслы нападут с настойчивостию и неистовством: тогда… против помыслов гнева, печали, уныния, отчаяния, словом, против всех греховных помыслов, самое надежное орудие – молитва с участием в ней тела». Пример такой молитвы подал Сам Спаситель, когда объятый предсмертной тоской, преклонил в молитве колени.

Не усматривающий за нашествием греховных помыслов действия падших духов, человек ошибочно полагает, что может успокоить себя «силою благоразумного увещания». В главе «О падших ангелах» святитель приводил пример одного монаха, пришествие к которому демона сопровождалось «наплывом навязчивых и обольстительных помыслов». Не зная, что делать с этими мыслями, монах приходил в состояние смущения. Не понимая, что мысли приносились ему демоном, «а полагая, что они возникают в его собственной душе, старался успокоить их рассуждением и словопрением» и увлекался ими.

Подобные идеи святитель излагал также в своем сочинении «Плач инока о брате его, впадшем в искушение греховное». В частности, он писал, что демоны, вовлекая человека в беседу с собой, «рассчитывают на верную победу». Мудрость в борьбе с греховными мыслями состоит в том, чтобы «нисколько не беседовать с ними, когда они предстанут уму. Беседа с мыслями обнаруживает в человеке не понимаемые им упование на собственные силы и разум».

Также святитель предупреждал, что демоны, напав, могут внушить человеку желание препираться с тревожными мыслями силами рассудка. Внушив эту мысль и дождавшись ее реализации, демоны тут же отступают, пытаясь уверить человека в эффективности употребляемой стратегии. Так они поступают с целью приучить человека полагаться исключительно на силу рассудка, а также – с целью отучить его от навыка обращаться в подобных случаях к молитве. Когда они добьются своей цели, то наваливаются на ум человека страшной тяжестью, и он, отвыкнув от молитвы и полностью переключившийся на деятельность рассудка, не выдерживает этой тяжести, ломается (о противодействии печали и унынию см. также сочинение святителя Игнатия «Слава Богу!»).

Здесь видна грань, пролегающая между аскетическим подходом к тревожным мыслям и психотерапевтическим. При психотерапевтическом подходе вместо того, чтобы настроить человека на то, чтобы абстрагироваться от грязных, удушающих мыслей, заполоняющих сознание, внимание человека на них акцентируется. Ищется связь между тревожными мыслями и детством человека. И вместо того, чтобы разорвать связи с тревожными мыслями, человек увязает в них, фиксируется на содержаниях, ими приносимых.

При обсуждении такого рода нюансов мысленной брани одна женщина – профессор психологии – рассказала автору данной работы, что, по ее наблюдениям, имели место случаи самоубийств после психотерапевтических сеансов. Самоубийства профессор связывала с феноменом фиксации на тревожных мыслях, и потому она была не согласна с подходами некоторых направлений психотерапии, предполагавших детальный разбор грязных и удушающих мыслей.