— Нет, я хочу с тобой, — тихо, но уверенно сказала Марисса.

— Хорошо. Тогда нужно немножко поспешить, дорогая, — ответил я и взял в одну руку сверток с икрой, а другой поддержал подругу.

Повернув от галереи на тропинку для прислуги, мы с Мариссой двинулись в сторону кухни, где Аврел уже наверняка отправлял служек в зал для пиршества. Это ничего, главное, чтобы мы успели выставить деликатес к столу до прихода делегации гвардейцев. Я подгонял девушку как мог, но, измученная болезнью и долгим подъемом на станцию, она почти никак не реагировала на мои понукания.

С горем пополам мы все же добрались до небольшого сквера, в который работники кухни частенько выходили покурить. Они смолили длинные деревянные трубки, если это повара, и жуткие “козьи ноги” в случае подмастерьев и разносчиков. Помимо устоявшегося табачного запаха, который не могли выдуть даже сильные горные ветра, сквер переполняли исключительные ароматы большой готовки — жженое масло, дым от десятков и сотен печей, пробирающая до желудка смесь трав и пряностей и многое, многое другое. Все это великолепие щедро изливалось в сквер из вентиляционных отверстий, которыми была испещрена вся западная стена исполинской трехэтажной кухни.

— Что за кошмар? — крикнула Марисса и зажала нос свободной рукой. — Как ты тут работаешь?

— А мне и не нужно тут работать, — пожал я плечами. — Я ведь по всему Пятисотому мотаюсь туда-сюда, смотря что прикажут. Нет, бывает, и на кухню забегу, конечно. Но надолго здесь не задерживаюсь. Не представляю, как эти бедолаги там целый день, у жара очагов, — кивнул я на мокрых от пота поварят, которые прятались в тени раскидистого дуба.

— Всем встать! Смирно! — рявкнул грубый голос слева и позади. — Обернувшись, я увидел рослого воина в бронзовых доспехах под яркой пурпурной накидкой. На нагруднике солдата было выгравировано изображение Горы с символичным замком на вершине — дворцовая гвардия. Наплечник, покрытый позолотой, выдавал в человеке офицера.

— Что сл… — начал говорить дежурный по кухне, как ему в грудь тут же прилетел удар закованным в броню кулаком.

— Молчать, когда отдана команда смирно! — рявкнул боец и гордо выпрямился над поверженным поваренком, который безуспешно ловил воздух губами. — Всем стоять и не издавать ни звука! Не отсвечивайте, чернь, — презрительно сплюнул он рядом с дежурным, который начал с трудом подниматься на ноги.

Мы с Мариссой не замедлили подчиниться приказу. Работники кухни, увидев, что стало с их менее везучим товарищем, побросали недокуренные самокрутки в траву и застыли, как каменные изваяния.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул солдат и повернулся к парадной дороге, которая проходила десятью шагами левее здания кухни. По выточенной из златолита мозаике желтого цвета степенно вышагивала целая процессия.

Конвой из двух десятков дворцовых гвардейцев следовал за двумя хорошо одетыми людьми, которые явно чувствовали себя хозяевами положения. Слева и на полшага впереди держался статный мужчина средних лет с редкими морщинами, которые с опаской, как бы нехотя тронули его лицо. Идеальные пропорции, высокий лоб, прямой и широкий нос сильно контрастировали с тонкими губами, которые сжимались в еле заметную ротовую щель. Одет мужчина был в расшитую золотой нитью колдовскую мантию, которую удобно прихватывал дорогой пояс.

Умирающие лучи заходящего солнца в последний раз разбились о драгоценные камни колец мужчины на десятки бликов, после чего наступили сумерки. Впрочем, на Горе всегда было достаточно света за счет фонарей, которые заранее зажигались расторопными слугами.

По правую руку от человека в мантии чеканили шаг сапоги из крепкой, но явно деликатной кожи коричневого цвета. Обладателем сапог был атлетически сложенный мужчина, носивший парадный доспех командира гвардии. Его волевой подбородок, отмеченный глубокой ямкой, был задран высоко вверх. Настолько, что человеку едва ли было видно дорогу, по которой он ступает.

Солдаты сопровождения несли штандарт с символом дворцовой гвардии. Белая гора на пурпурной ткани колыхалась в такт ритмичным движениям бойцов. Правая рука крайних гвардейцев лежала на оружии — солдаты никогда не теряли бдительность, даже на родном для них Пятисотом метре.

Приглядевшись внимательнее, я заметил, что за спиной колдуна несколько солдат были одеты в цвета рекситоров — их глубокие синие плащи терялись в вечернем полумраке.

Колонна не спеша двигалась к штабу гвардии, на первом этаже которого расположился обеденный зал. Двое во главе шествия тихо переговаривались, наверняка обсуждая предстоящий ужин. Нам с Мариссой оставалось дождаться, когда августейшие особы скроются из глаз, и тогда мы сможем передать посылку одному из прислужников. Только бы успеть до начала торжественной части!

Внезапно человек во главе колонны бросил небрежный взгляд в нашу сторону.

И остановился.

— Погоди-ка, господин Клин, — вдруг поднял он руку. Бойцы сопровождения немедленно отреагировали, синхронно топнув левыми ногами и встав наизготовку.

— Что случилось? — недовольно сморщился старый солдат, при этом лицо его стало похожим на печеное яблоко. — Сколько можно ждать?

— Успеешь ты к своему ужину, толстяк, — хмыкнул мужчина и сошел с мощеной златолитом дороги прямо на газон. Рекситоры последовали за ним, многозначительно сжимая рукояти составных алебард.