— Если выдвинемся сегодня же ночью, к утру сможем быть там.

— Не, брат. Ночью я товар через посты не повезу. Дозор на воротах наверняка будет настороже.

— Предлагаешь выдвигаться перед рассветом? — хмыкнул я.

— А почему нет? — сказал напарник и рукой попросил трактирщика налить ему еще пива. — Верный путь на волю. Смешаемся с толпой утренних путешественников, да и у охраны глаз будет замылен. Только о кроватке солдат и думает в собачью вахту, я-то знаю.

— Тогда решено. Расходимся?

— Иди первым, — кивнул Пит. Подавальщица поставила на стол еще одну кружку пива и тут же исчезла.

— Я бы на твоем месте это не пил, — осторожно заметил я, глянув на хитро прищурившегося хозяина заведения.

— Будто я собирался, — захохотал Пит. — Встретимся на рассвете в Смольном переулке. Лады?

— Лады.

Я крепко пожал Харману руку и направился к выходу. Набросив на голову капюшон, вышел на улицу, под капли промозглого дождя.

Конечно, я мог вернуться на постоялый двор, где остановился отдельно от каравана. Подремать несколько часов, попросив мальчика-служку разбудить после полуночи, а затем отправиться на встречу отдохнувшим. С другой стороны, валяться в постели мне совершенно не хотелось, да и заспанный погонщик янитов будет смотреться убедительнее в глазах привратников.

Решено — потрачу этот вечер с пользой!

В моем понимании слово “польза” имело несколько иное значение, близкое по своей сути к “веселью”. Пит не обрадуется, если я приду на встречу пьяным в хлам, но пропустить пару стаканчиков еще никогда не было лишним. Да и кто знает, какие чудные знакомства сулит мне этот вечер?

Обрадовавшись самой мысли, что следующие несколько часов я проведу в компании прелестной незнакомки, я пошел по улице.

Далеко на горизонте, с северной стороны Крэнстауна, ввысь поднималось алое зарево, будто сами облака горели красным огнем. Там крупнейшие оружейные цеха королевства использовали жар действующего вулкана в своих плавильнях, выдавая тысячи единиц вооружения каждый день. Да, лучшим инженерам Ригиторума вместе с магами Школы удалось подчинить себе земные недра, направить раскаленные потоки магмы в специально прорытые каналы и бассейны, где тепло остывающих пород идет на нагрев воды в паровых машинах и на плавку металла.

Я принялся бесцельно слоняться по улицам города, пока судьба не укажет мне на нужное заведение. В такие моменты я целиком и полностью доверял своему нутру, которое безошибочно указывало наиболее подходящий вариант для вечернего кутежа.

Впрочем, на этот раз чутье меня подвело. Не прошло и получаса, как я забрел в кварталы мясников. Справа и слева от меня тянулись скотобойни и ряды лавок, где в окружении свор бродячих собак шла оживленная торговля продуктами. В глубине кварталов расположились скотобойни, откуда то и дело доносились визги животных.

По грунтовой улице весело бежали ручьи дождевой воды, щедро сдобренной свежей кровью. В разрыве домов по левую руку я разглядел гигантский котлован, занимавший большой двор убойной фермы. Туда сбрасывали отходы мясного промысла, причем уже довольно долго. Из ямы торчали выбеленные временем кости и порченые потроха, на которых пировали голодные птицы.

— Свали с дороги! — крикнул мне мужик. Он шел навстречу, с трудом волоча по земле свиную тушу.

— Прошу прощения, — кивнул я, освободив проход. Эх, надо отсюда сваливать. Мясо я люблю, спору нет. Но процесс превращения весело похрюкивавшей животинки в сочную котлету меня никогда не привлекал. Да и какие приличные кабаки могут оказаться в такой дыре?

Покачав головой, я резко свернул в сторону, держа курс на шпиль южного храма. Этот собор было прекрасно видно почти из любой точки города, ведь жрецы Темплум Луцис не могли себе позволить потушить огни в честь Солуса ни на секунду. Всю ночь на острие его высочайшей башни горели костры, отчего в Крэнстауне не заблудишься даже при очень большом желании.

Вид грандиозного сооружения, которое возвышалось над остальным городом как исполинское дерево посреди пустыни, пробудил давно забытые образы из детства. Помнится, когда-то давно, будто в прошлой жизни, мы с отцом жили в предместьях Крэнстауна. Старик часто брал меня в город, чтобы я помогал ему убираться в домах богатеев и прочищать печные трубы. По вечерам, на пути к дому, мы частенько захаживали в Берсианский храм, который в народе еще называют южным. В огромном зале, где с легкостью уместилась бы вся моя деревня вместе с полями, мы выстаивали третью службу и возносили Солусу свои молитвы.

Собор воистину был местом упокоения, надежным пристанищем, куда мог обратиться любой человек. Темплум Луцис никогда не отказывал просящим, и даже самый распоследний доходяга мог найти в его стенах слова утешения, равно как и что-нибудь съестное. Сияющий Ватари, первосвященник и настоятель Берсианского храма, истово верил в великую миссию Темплума, и по совести исполнял заветы верховного служителя. По мнению Сияющего, жрецы были опорой для всего человечества в этом суровом, недружелюбном мире. Несмотря на все страдания и боль, которую наш народ испытал в начале времен, с помощью Солуса и его великого дара, мы смогли преуспеть. Теперь Ригиторум крепко стоит на ногах, однако служители Темплума не теряют бдительности — они в любой момент готовы поддержать ослабшего духом, направить его на нужный путь и дать все возможности, чтобы реализоваться в этой жизни.

Глядя на роскошное убранство Берсианского святилища; на арочные стены, которые изящным каскадом уносились в небеса; на далекий, едва различимый на таком расстоянии потолок храма, расписанный сценами из истории нашей страны, — я понял, что хочу провести жизнь в служении Солусу. Меня ошеломил разительный контраст между нашим убогим домишкой в окрестностях Крэнстауна и величием священного места, между скудной пищей, добытой отцом, и изысканными кушаньями, от которых ломились столы жрецов Темплума. Казалось, ни один здравомыслящий человек не упустит возможность изменить серую мирскую жизнь на роскошь храмовых покоев.