— Если ты что-то сделал… — прошипел мне сквозь сжатые зубы офицер, который ударил поваренка в грудь, — я тебя на лоскуты порежу, понял?!

Я проглотил вязкую слюну, пытаясь игнорировать нависшего над ухом гвардейца. Колдун продолжал приближаться, однако на лице его застыла любезная улыбка, а походка была расслабленной.

Марисса крепче сжала мою ладонь.

— Доброго вечера вам, молодые люди! — Маг склонил голову в легком поклоне. Я понимал, что нужно что-то сделать, но тело как будто окоченело — руки-ноги отказывались мне подчиняться.

— На колени! — рявкнул вставший позади офицер и сильно потянул нас с Мариссой за уши, заставив припасть к земле.

— Ну-ну, к чему эта суровость? — Колдун чуть нахмурил свои прямые брови. — Я ведь с самыми благими намерениями. Верно, моя прелесть? — пальцы мужчины легли на подбородок девушки. Нежным, но твердым движением он повернул ее лицо к себе. — Как тебя зовут, солнце?

— Марисса, дочь Хэмфри, — сказала девушка, отведя глаза в сторону.

— Очаровательно, — проворковал колдун. — Не бойся, посмотри на меня.

— Что вы делаете? — возмутился я, грозно посмотрев на мужчину. — Она моя невеста!

— А ты кто? — со скучающим видом перевел он глаза на меня.

— Рональд, сын Даррена!

— Где ты работаешь, Рональд?

— Третий помощник распорядителя Пятисо…

— Закрой рот, — хмыкнул колдун и выпрямился, потянув Мариссу за собой. Испуганная девушка безропотно поднялась на ноги.

— Велизар, долго ты еще? — пробухтел командир гвардии, который стоял на обочине парадной дороги. — Я умираю с голода!

— Я начинаю терять терпение, Клин! Умолкни! — внезапно рявкнул мужчина, и старый солдат вдруг как-то сдулся и потускнел, словно даже уменьшился в размерах до ничего не значащей мошки. — Мне предстоит ужин, Марисса, после чего я обязательной тобой займусь. До тех пор посидишь в гостевой комнате.

— Да что здесь происходит?! — крикнул я и вскочил на ноги, но в ту же секунду моя голова будто взорвалась. В глазах потемнело, а когда я снова получил способность видеть, то понял, что лежу на спине, а надо мной стоит рекситор с бельмом на глазу и длинным сабельным шрамом от виска до кончика подбородка.

— Я не хочу… — пискнула Марисса, но Велизар вдруг крепко схватил ее за лицо.

— У меня нет на это времени! — шикнул он ей на ухо. — Утри слезы, глупышка. Не порть свою красоту. Вы, — кивнул он личным рекситорам в синих цветах, — отведите юную госпожу в мои покои.

— А с этим что? — спросил человек со шрамом, показав на меня обратной стороной секиры.

— Мне какое дело, Берт? — Велизар пожал плечами. — Выбросьте.

— Марвин, ко мне, — сказал рекситор. Вместе с напарником они взяли меня под руки и потащили прочь.

— Остановитесь! — просипел я, все еще оглушенный богатырским ударом Берта. — Марисса! — попытался я повернуть голову, но рекситоры держали крепко.

Кулак, врезавшийся мне в солнечное сплетение, сделал меня еще более сговорчивым. Я окончательно потерял волю к сопротивлению, сосредоточив все силы на том, чтобы вдохнуть.

Вскоре солдаты притащили меня к скалистому уступу, откуда открывался вид на покрытый сумерками город. Рекситоры уверенно вошли в выступающую над обрывом башню восемнадцатого данскера, после чего подвели к одному из отхожих отверстий и рывком выдрали деревянную доску, предназначенную для сидения.

— Мужики, вы чего, — прошептал я, пытаясь крепко встать на ноги. — За что?!

— У нас приказ, — равнодушно ответил Берт, после чего размял шею и вновь подошел ко мне. — Готов?

— Готов, — кивнул Марвин.

— Разве ж это справедливо?

— Берем! — приказал старший рекситор. Могучие солдаты без труда подхватили меня на руки и подвесили над убегающим в темноту тоннелем.

— Пожалуйста, не надо! Я нужен Мариссе!

— Ей уже никто не нужен, — хохотнул Марвин.

— Счастливого пути, — подмигнул Берт и разжал руки.

Я на полной скорости ухнул вниз, по длинной шахте данскера, нырявшей во мрак.

Вскоре труба, выложенная кирпичами, начала изгибаться, повторяя склон Горы. Я крепко приложился руками и левым плечом, после чего продолжил падение, ударившись затылком о торчащий уступ на противоположной стене. Я бы наверняка кричал, как никогда, однако легкие до сих пор не расправлялись после побоев. С моих губ срывался лишь едва слышимый хрип, который то и дело прерывался, когда тело вновь сталкивалось с препятствиями на пути.