— Я его прикончу, — произносит Аник зловещим голосом, который звучит слишком убедительно.

— Что делать будем? — спрашивает Малахай голосом на октаву выше обычного. Его трясет от страха.

Дэш кладет ладонь ему на руку, чтобы успокоить.

Я вылезаю по трапу на главную палубу, остальные следом. Здесь все изменилось: сверкают прожекторы, ревет сирена — обязательно, что ли, так громко?

Бэзил смотрит на нас, мы — на него. Никто не произносит ни слова, но меня душит это молчание, я готова ногтями содрать это упертое выражение с его лица, и остальные, похоже, чувствуют примерно то же, потому что Аник плюет ему под ноги, и Бэзилу наконец-то хватает совести изобразить на лице хоть подобие стыда.

Не кто иной как Лея хватает меня за руку и тянет назад, из залитого светом круга в темноту. Эннис спускает веревочный трап до самой воды. Я понимаю, что они затеяли, осталась ли у меня еще на это энергия: сбежать снова, затеряться в чужой стране, найти новый способ двигаться дальше к югу? Как оказывается, осталась. Стоит в моем мозгу на миг явиться призраку тюремной камеры, как я живо перескакиваю через борт и спускаюсь по трапу в темноту.

— Ступай, — звучит надо мной голос Леи, и я понимаю, что она обращается к Эннису. К Эннису, который свихнулся, как и я. К Эннису, который убежден, что не может вернуться обратно в свою не-задавшуюся жизнь.

— Встретимся, когда разберемся с этой хре-нью, — говорит она ему. — Ступай и доверши то, что начал.

Он раздумывает. Я вижу его — застывшего над пропастью.

— Оставайся, — возражаю я. — Ступай домой к детям, Эннис.

Но с правого борта уже заходит полиция, и Эннис покоряется инстинкту: лезет вниз следом за мной. Он слишком далеко зашел, чтобы теперь сдаться.

Бэзил о чем-то препирается, с ним вместе — Дэшим и Аник, а потом полицейский голос, громче всех остальных, приказывает всем замолчать, судно конфискуется, а Райли Лоух просят выйти вперед, именно в ней все дело.

Раздается женский голос — видимо, в надежде, что у них нет фотографии.

— Я тут.

Лея.

Блин, мы так не договаривались. Даже если тем самым она пытается выгадать для нас время, даже если они очень быстро установят, что она не Райли Лоух и никого не пыряла ножом в шею, я понимаю, что не могу уйти. Я лезу обратно, протискиваюсь мимо Энниса, я много месяцев проторчала на канатах и чувствую себя на них уверенно. Эннис хватает меня за пояс, не давая влезть выше, но это уже неважно, отсюда мне все видно.

Полицейских несколько. Похоже, происходит какая-то стычка, почему — мне толком не видно, но один из них хватает Лею за руки и тянет к трапу, переброшенному на полицейское судно.

— Эй, не смей ее лапать, — вступается Бэзил, а Дэшим пытается помочь Лее, все так или иначе тянутся к ней, а она что-то произносит, рявкает по-французски, выкручивается из рук полицейских, возникает свалка, полицейский бросается на Лею, пытаясь вытолкать на трап, бросается с такой яростью, что она оступается — она такого не ждала. Кто-то пытается ее подхватить, но голова ее глухо стукается об ограждение. Тело опускается на палубу. Она пытается сесть, тянется к чему-то, мне не видимому, а потом перестает шевелиться.

Громкие крики. Шок, неверие, имя Леи повторяют снова и снова, тело ее трясут, но оно не двигается, не просыпается, и я думаю: только не снова, все что угодно, только не снова.

Эннис пытается стащить меня вниз, но я держусь крепко. Я не имею права отвести от нее глаза, я обязана убедиться, что она шевельнулась, обязана увидеть, как она поднимает веки.

— Фрэнни, — говорит Эннис. — Полезли.

Внутри у меня тишина, безмолвие.

— Фрэнни.

Я не двигаюсь. Не могу — да как я могу?

— Я прошу тебя, — говорит Эннис.

Я смотрю на него, скрытого тенью от корпуса. Он повторяет: «Прошу тебя», и я лезу вниз. Мы опускаемся в воду, вдвоем, погружаемся, сплетясь, будто в объятии, удерживая друг друга в промежутках между ударами сердец, а потом он выскальзывает из моих рук и я остаюсь одна.

Мир надо мной — свирепое колыхание цветов и звуков. Подо мной покой.

Невесомость.

Полет.

Я нырнувшим бакланом устремляюсь к земле — крылья сложены, ноги отталкивают воду. Я легко рассекаю поток, задержав дыхание, чтобы не подниматься на поверхность, следую за темным силуэтом впереди. Легкие крепкие, сказал он мне однажды, и это правда, он может долго пробыть под водой, а у меня нет выбора, нужно протянуть столько же, потому что я не хочу, чтобы нас обнаружили из-за меня. Мы слишком быстро всплываем, чтобы глотнуть воздуха, но это не страшно: мы отплыли достаточно далеко, а искать нас пока не начали, они думают, что мы на борту, они думают, что я недвижно лежу на досках палубы.

Мы плывем дальше, мы почти у берега. Перед нами тут и там стоят пришвартованные суда: мы не знаем, куда направляемся, понимаем лишь, что должны уйти от…

Я замираю.

Название его — «Sterna Paradisaea». Оно и сообщает мне, что нужно делать: «Ищи ключи, они спрятаны повсюду». Это не просто ключ, это прямо-таки неоновая вывеска.

— Эннис, — произношу я, и он останавливается, ждет, пока я подплыву к нему в темноте. Дышит он тяжело: не привык к таким заплывам. Глаза безумные.