— Ну вот я почему-то так и подумал.

Зал взрывается гомоном, который перекрывают возмущения обоих королей. Хорошо поставленные командные голоса едины в своих гневных воплях. Да как мы посмели… Это попрание всех традиций… Неслыханно…

От каждого слова я вздрагиваю, будто кто-то забивает гвозди один за другим гигантским молотком.

И тут всё разом стихает, словно зал накрыли магическим пологом тишины.

Император тихонько прокашливается, все умолкают.

Всё-таки есть в этом человеке та самая скрытая мощь, которая не требует шума и грома для того, чтобы напоминать о её существовании. Тот самый центр равновесия, который много лет, с самого момента окончания братоубийственой войны между королевствами, следил за тем, чтобы ни одно из них не возвысилось и не подмяло под себя остальные.

И моё сердце вдруг накрывает целительный покой.

В установившейся звенящей тишине Император начинает говорить — но его неторопливая, спокойная речь обращена не к королям. Не к нам с Дереком — возмутителям всеобщего спокойствия.

Он обращается к моей матери.

— Лия, ты вырастила чудесную дочь! Из-за неё, как из-за тебя в благословенные годы нашей юности, так же ломаются копья и разыгрываются драмы. Знаешь ли, я ничего не забыл! До сих пор грущу, что ты тогда выбрала не меня.

Снова пытается что-то сказать мой отец. Со слепой яростью кабана, тупо прущего через лес, сминая всё на своём пути, напоминает, что выбрала-то Эллия его, и это он отец глупой несмышлёной девицы, которая смеет перечить отцовской воле. И что пора прекращать затянувшуюся комедию, и он не даёт согласия на эту помолвку, и требует немедленно её расторгнуть, а зарвавшегося принца, потерявшего всяческое уважение к авторитетам, отправить в ссылку…

И пока тот говорит, я чувствую, как напрягаются железом мышцы моего жениха под моими ладонями, и беззвучно молю, чтоб он не взорвался в ответ. Потому что тогда точно будет катастрофа. Но Дерек вскипает молча, лишь сжимает меня в руках так, что скоро, наверное, хрустнут мои хрупкие косточки.

А Его императорское величество терпеливо выслушивает все излияния моего отца… а потом не удостаивает возражением ни один из его аргументов, не отвечает ни на одно из требований.

Просто напоминает, что законы в Империи предписывают полную свободу воли вступающих в брак юношей и девушек. И если оба согласны…

Дерек торопливо заявляет, что согласен. Обеспокоенно спрашивает меня в плащ:

— Ты же точно согласна?

— Угу…

— Она согласна!

— Громче! Я не слышу ответ невесты! — со смехом торопит Император.

— А-а-а… она не может громче! Она занята, она ревёт. Слушай, Злючка, ты там рукой что ли махни им…

Высовываю руку из-под плаща и машу. Никогда, и ни за что не покажусь никому в таком виде, как я сейчас. Только Дереку. Ему можно.

Посмеиваясь, Император говорит, что мероприятие несколько затянулось, поэтому раз все согласны, он предлагает пропустить всю длиннющую, предписанную строгим обычаем формулу.

И просто-напросто объявляет нас мужем и женой.

Свечение браслетов на наших с Дереком руках вспыхивает на мгновение, ослепляя. А потом разом стихает, впитывается под кожу без остатка. С удивлением и восторгом смотрю на то, как на моём запястье остается темно-синий узор, будто нарисованный синей краской. Такой не снимешь. Такой — навсегда.

Я не могла ещё пока осознать, что меня только что, вот прямо минуту назад, выдали замуж.

За человека, которого вчера вечером увидала впервые в жизни.

Разве могла я подумать о таком исходе, когда полная сомнений и страхов вступала в заснеженный портал в день своего восемнадцатилетия?

Разве могла предполагать, что буду так безумно, ослепительно счастлива?

Я притихла, реветь больше не хотелось. Хотелось… не знаю, чего-то. Может, прижаться щекой покрепче. Обнять — ещё совсем робко и несмело — обвить руками под плащом своего мужа, прижаться ещё теснее, ведь всё равно никто не увидит, а мне так нужно…

— Так. Эм-м… дорогие гости! Мы с моей женой чрезвычайно рады, что вы все здесь собрались поздравить нас с таким знаменательным событием в нашей жизни… но просим нас простить. Мы хотели бы всё же покинуть столь славное сборище. У нас с супругой… гхм… неотложные дела.

Разъярённый вопль моего отца ударил по ушам:

— Какие ещё дела, сопляк?!..

Дерек невозмутимо ответил:

— А мы ещё не решили! Что-нибудь придумаем.

И осторожно поддерживая меня за талию, повернул и куда-то повёл.

Мне показалось, что прятаться дальше совсем уж неприлично. Да ещё и на ноги ему наступлю, чего доброго.

В конце концов — несправедливо, что всю бурю Дерек встретил лицом к лицу сам. Пора и мне получить порцию законного папочкиного гнева.

— С-стой. Я дальше сама.

— Уверена?

— Угу.

— И это… ты пока не решила вытираться об меня, возьми-ка из кармана платок. Ч-чёрт… выше, Рика! Не заставляй почтенных гостей ещё больше краснеть.

Вообще не поняла, о чём он, но в конце концов нащупала в кармане его штанов кусок белой отглаженной ткани. Вытерла зарёванную физиономию, которая если и напоминала сейчас принцессину, то разве что принцессы, укушенной парочкой пчёл. Пару раз вздохнула и решительно вылезла на свет божий, растрёпанная и нахохлившаяся, как мокрый воробей.