— Твой взгляд говорит, что тебе нравится то, что ты видишь, — его голос был хриплым.

Я не могла произнести и слова, поэтому лишь кивнула. Нет смысла врать. Мое тело меня выдает. Тонкая ткань халата не скрывает вставшие соски, как и плотно сжатые бедра. Я невинна, но мое тело само знает эту издавна известную всем песню.

Захаров остановился прямо передо мной. Наклонился, оказываясь лицом к лицу со мной, поставил руки на кровать по бокам от меня, тем самым заставляя меня немного поддаться корпусом назад.

— Ты красивая, — неожиданно нежно произнес мужчина.

Его дыхание обжигало мои губы, из-за чего я не произвольно их облизала. Захаров это заметил, от чего его глаза стали гореть.

— Аврора, — прошептал мужчина и его губы накрыли мои.

Это был поначалу мягкий, тягучий поцелуй. Его губы маняще скользили по ним, словно приглашая познакомиться намного ближе.

Я почувствовала, как пояс халата ослаб, и его полы разъехались в стороны.

Теплая ладонь заскользила по талии к ребрам, по ребрам к спине, поддерживая и помогая пробраться моему телу дальше по кровати. Захаров навис надо мной, а я сдаюсь — сталкиваю наши языки в более откровенном танце.

Его руки везде. Талия, грудь, талия, бедра, ноги. Он освобождает меня от халата, и сам избавляется от полотенца. Его губы целуют шею, ключицы, смыкаются на соске, заставляя меня выгнуть спину от пронизывающего наслаждения. Его правая рука скользит мне между ног, нежно касаясь пальцами пылающего местечка.

Мои глаза заворожено скользят по его лицу, груди, а руки следуют по груди к его шее и спине, обхватывая его лопаткию

— Скажи еще раз, — просит он, смотря мне в глаза, и мне не нужно разъяснений.

— Дима, — выдыхаю я, и его губы накрывают мои.

В этот самый момент он аккуратно толкается вперед, а я ощущаю давление, боль, крепкие объятия, и успокаивающие поцелуи.

Я выхожу из кабинета, накидывая бомбер обратно. В коридоре напротив двери, у окна стоит Дима и отец.

— Прошу, — недовольно обращаясь к отцу, давая понять, что он может зайти в кабинет для разговора с врачом.

Отец игнорирует мой тон и проходит в кабинет, закрывая за собой дверь.

Я подхожу к своему мужу, который пристально за мной наблюдает.

— Ты в порядке? — негромко интересуется он, всматриваясь в мое лицо.

— Да, — произношу я, поднимая к нему лицо, не пряча взгляда, чтобы слова звучали убедительнее. — Это было ожидаемо.

Несмотря на принятие ситуации, тело неприятно передергивает. Захаров это замечает, но ничего не успевает сказать. С той стороны кабинета раздается грохот и гневный вскрик.

Теплая ладонь Захарова обхватила мою, отвлекая от разносившегося за дверью шума.

— Пошли. Здесь нам больше нечего делать, — с этими словами он потянул меня за собой по коридору, подальше от этого кабинета.

Мы только успели дойти до конца коридора, как позади нас, дверь с грохотом открылась. Последовал топот ног и крики. Крики отца вынудили нас остановиться.

— Ты неблагодарная сука! — отец яростно указывал на меня пальцем.

Лицо его было красным от злости.

— Зачем? Зачем это сделала твою мать?! Ты все похерила! — он оказался в полуметре от нас. Захаров тут же встал чуть впереди меня, чтобы быть преградой перед моим отцом.

— А ты! — его внимание переключилось на моего мужа. — Сукин сын, ты получил то, что хотел! Это был твой план с самого начала?! Это твоя месть?! А ты, наивная овца, повелась на него!

— Закончил? — арктический голос Захарова разрезал тишину, которая воцарилась после тирады моего отца. Тот в ответ лишь сощурил глаза, смотря на мужчину. — Сделаю единственную поблажку, что ты все-таки ее отец. Но, это был последний раз, когда ты так с ней разговаривал. Только из-за того, что ты ее отец, и она стоит здесь, ты еще можешь, говорить своим поганым ртом с полным составом зубов.

— Да как ты… — лицо отца стало еще более пунцовым.

— А на что ты рассчитывал? — не выдерживаю я и перебиваю его. — Если бы я не узнала о твоих планах насчет меня, то, как бы это было? Ты действительно считаешь, что я покорно легла бы под какого-нибудь старика? Ты понимаешь, как это омерзительно понимать, что твои собственные родители, просто на самом деле не любили тебя, а заботились лишь о том, как бы выгоднее подсунуть кому-нибудь.

— Да, что ты можешь понимать, — прорычал отец. — Ты даже не понимаешь за кого ты вышла замуж, и что ты вообще наделала!