Корону.

Король указал на близнецов.

— Мне многое предстоит сделать. Однако вы двое. Вы составите мне компанию. Станете моими личными помощниками. Телохранителями? Да, телохранителями. Я должным образом обучу вас вашей новой роли в ближайшие дни.

Близнецы были шокированы. Они начали протестовать, но Король засмеялся. Он выслушал, что сказал парень, а затем девушка, и покачал головой.

— Ха! Неважно, чего вы желаете. Ваши жизни принадлежат мне.

И снова они начали спорить, но их слова становились всё тише и тише, пока они стояли перед Королём. Он глядел на них сверху вниз, окруженный угасающим сиянием солнца и светом своего внутреннего огня.

— То, о чем вы говорите. Свобода…? Равноправие? Справедливость? Ха. Они не ваши по праву. Если вы их хотите, то восстаньте против меня, ведь все это находится в моих руках.

Он обвел жестом медленно оживающий город.

— Знайте: куда бы я не отправился и куда бы не простерлась моя рука, я заявлю, что этот мир и ваш мир принадлежат мне. Пока вы в моих руках, я буду вами править. Ведь я Король.

Он вскинул руку, и его голос вновь стал громом. Он пронесся по всему городу и через всю нацию.

— Пусть мир восстанет против меня. Пусть все другие нации выступят против моих людей, и пусть сама земля разверзнется и исторгнет глубины ада. Мне все равно. Я – Король, и все, кто последуют за мной – мой народ. Меня не остановить. Этот мир принадлежит мне!

Король широко раскинул руки и засмеялся. Пламя покинуло город и пронеслось через сельскую местность, передаваясь от человека к человеку, принося с собой единственное послание. Оно отзывалось эхом в каждом холме, улице или сердце. Он прокричал это в небеса из своего рушащегося замка, и эта весть разнеслась по всем уголкам мира.

«Флос, Король Разрушения, вернулся!»

Тьма скрывает многие недостатки. Подземные тени укрывают тех, кого утомляет солнце, и для кого яркий свет - пытка. Тьма, но не абсолютная, а такая, в которой видны лишь нечеткие очертания, способна вызывать кошмары у людей и всех с ними связанных.

Но есть существа, которые называют тьму домом.

Двое разумных стояли и вели разговор в одной из частей тёмного лабиринта. Точное расположение этого помещения было не важно. Помещения почти не имели значения в этих катакомбах и бесконечных переплетениях коридоров.

Одной из говорящих была самка. Другим был Клбкч. Самка пошевелилась и её голос загремел в темноте:

— Я правильно поняла тебя, Клбкч? Ты действительно призываешь к Экспедиции, после всего того безрассудства, которое случалось до этого?

Клбкч помотал головой.

— Нет, моя госпожа. Я прошу, чтобы всего нескольким Рабочим, может десятку или двум, было позволено покинуть город под моей опекой. Они посетят местный трактир на несколько часов перед возвращением.

— Интересно. — Слово выплеснулось наружу богатым, тёмным бархатом, наполненным кучей оттенков и смыслов.

Самка сделала паузу.

— Это твоя идея, дорогой Клбкч? Смею ли я надеяться, что мой Прогнугатор так изменился?

Клбкч покачал головой.

— Я остался таким же, как и был, госпожа. Я сожалею о том, что это была не моя инициатива. Она, трактирщица, о которой я говорил, попросила об этом.

В низком голосе самки мелькнуло удивление, эхом отразившееся от каменистых стен:

— Она попросила? Какой вид пожелает присутствия Рабочих для чего-то иного, чем выполнение работы?

— Человек. И она не просила, чтобы это были именно Рабочие. Она скорее заинтересована в продаже пищи нашему народу. Кислотных мух. Она желает заработать денег, привлекая нас к своему трактиру.

— И этот человек искренен?

— Основываясь на моих знания и умениях, я верю, что это так.

И снова удивление было доминирующей эмоцией в голосе самки:

— Ты, Прогнугатор? Ты веришь? Тогда ты и в самом деле изменился. Как зовут того человека, который так на тебя повлиял?

Клбкч колебался. Он склонил голову перед самкой.

— Её имя Эрин Солстис, госпожа. И я верю... да, я верю, что этот опыт позволит продвинуться Плану. По меньшей мере это поможет повысить доверие к нашему виду.

— И почему я должна удовлетворить её просьбу?

Клбкч развел руки. Это были гуманоидные руки, или по крайней мере они больше напоминали их, чем конечности насекомых. Однако у самки всё было по-другому.

— План изменился? Мы больше не ищем путей по улучшению взаимоотношений с другими видами?

Самка задвигалась в темноте. Её голос изменился, наполнившись шипением от сожаления и разочарования: