Эрин медленно направилась на кухню и вернулась с огромной стеклянной банкой. Это была одна из тех больших банок, в которых она хранила основную часть кислоты кислотных мух. Она медленно толкнула дверь и увидела лежащего перед ней Кнайта.

На мгновение Эрин вздрогнула. Банка зашаталась в её руках, но она смогла её удержать, а затем огляделась.

Мёртвые были повсюду. Но внизу холма стоял Шкуродёр и смотрел вверх. Он командовал ходом битвы. Как генерал. Как король.

Эрин предполагала, что это делало её вторым королём. И это был шах. Что ж. Она повысила себя до королевы.

Шкуродёр уставился на Эрин. Багровый взгляд приковал её к месту, посылая нити ужаса в её сердце. Но она к этому уже привыкла. Это был старый трюк. Она подняла банку с кислотой.

— Ну давай, ублюдок!

Её голос эхом разнёсся с вершины холма, прорезав звуки битвы, как гром. Эрин удивилась, но вспомнила, что у неё есть Навык. [Громкий Голос].

Шкуродёр не моргнул. Он не мог. Но, насколько могла судить Эрин, он выглядел удивлённым. Его взгляд сместился в сторону, и она почувствовала, как нежить двинулась к ней. Рабочие преградили путь мертвецам.

Банка с кислотой покачивалась в её руке. Тяжёлая. Без навыка [Малая Сила] она едва ли смогла бы её поднять. Но она поставила её на одно плечо, а затем бросила в воздух, словно гигантское ядро, которое бросают олимпийцы.

Светящийся зелёный снаряд полетел вниз по склону к лицу Шкуродёра, словно стрела. Он поднял руку, но слишком медленно. Банка разбилась, и зелёная жидкость залила гигантское чудовище.

Кислота покрыла лицо и тело Шкуродёра. Он завизжал. От высокочастотного звука у Эрин заныли зубы, а антиниумы зажали ладонями ушные отверстия. Но он не умер. Он рвал свою плоть, сдирая слои кожи. Затем посмотрел на Эрин и опять завизжал.

Мертвецы заполонили вершину холма, и Шкуродёр, визжа от ярости, потянул себя к Эрин, упираясь руками в почву и землю.

— Ну давай!

Эрин стояла на вершине холма, подняв сковороду, пока Рабочие окружали её. Её кровь пылала. Её сердце болело. Но она продолжала бороться.

Шкуродёр уставился на неё. Эрин уставилась в ответ. Ни один из них не моргнул. Он был её целью. Она продолжит сражаться, пока он не умрёт.

Она не остановится. Она будет продолжать, невзирая на страх или смерть.

До того момента, когда он не перестанет двигаться. До её последнего вздоха. Пока её друзья не будут в безопасности. Или пока все они не будут мертвы.

До самого конца.

Мертвецы бросились на Эрин, и она, вскинув сковороду, ударила первого зомби достаточно сильно, чтобы выбить ему все зубы. Тьма сместилась, и мёртвые были повсюду.

Повсюду.

Когда первый скелет ранил её, она поняла, что умрёт. Эрин посмотрела вниз – на открытый порез на руке – и мельком подумала, сумеет ли сомкнуть две красные половинки вместе. А потом подняла сковороду и со всей силы ударила ею скелет.

Он упал. Эрин пинала его до тех пор, пока свет в его глазницах не погас. Она была сильной. Сильной, как мужчина? Достаточно сильной, чтобы убить. Она била мёртвого дрейка до тех пор, пока железная сковорода не покрылась вмятинами, а его череп – не раскрошился.

Но мёртвые были повсюду, и почему-то каждый раз, когда Эрин оборачивалась, антиниумов вокруг неё становилось всё меньше. Но нежити всегда было только больше. Их светящиеся глаза преследовали Эрин, а когтистые руки жаждали забрать её жизнь.

Как-то ей показалось, что она приметила Торена. Её скелет танцевал среди пришлой нежити, взмахивая мечом и нанося колющие удары. Его собратья, казалось, игнорировали его до тех пор, пока он не наносил первый удар, и только лишь после этого отбивались. Но он был всего один, и девушка не могла отличить его от других скелетов.

Эрин бегала взад и вперёд, уворачиваясь от медленных ударов, бросая в гулей те банки с кислотой, которые у неё оставались, отбивая удары скелетов и следя за чёрными фигурами, защищавшими её. Каждый раз, когда очередной меч готов был вонзиться ей в сердце или она спотыкалась, Рабочий оказывался рядом, оттаскивая зомби или хватая гуля за горло.

Девушка сражалась, и каждый раз, когда она оборачивалась, умирал ещё один Рабочий, ещё один друг.

А потом она обернулась, и увидела только нежить. Те немногие Рабочие, что остались, боролись в одиночестве, в изоляции.

Эрин отступила к своему трактиру. Восемь Рабочих последовали за ней. Остальные лежали молча. Они забаррикадировали двери, но нежить уже начала ломиться в окна. Эрин отбросила в сторону сковороду, которая была погнута практически до неузнаваемости, и осознала, что содрала кожу с ладоней, когда схватилась за стул.