– Эта девушка тебе не по зубам, парень. Об неё даже Хранители обломались. Думаешь какого грыха я торчу на этой скале и мёрзну как лисий хвост?

Надо же, услышал, как я жаловалась Эмиту.

– Ты сам привёл нас сюда. Могли остаться и в городе.

– Я закаляю твой дух.

– Я и закаляюсь, – я тоже отдала должное еде, а то с этими прожорливыми мужиками глазом не успеешь моргнуть как останешься голодной.

Как-то быстро закончились и хлеб и мясо и даже солёные сухари с пряными травами, а от сваренного вчера компота, остался только пустой кувшин. Неожиданно ветер с гор нагнал серые тучи и мелкий дождь забарабанил по черепичной крыше, стремительно превращаясь в холодный осенний ливень.

– У меня одеяло на улице!

Подорвавшись с места бросилась спасать постельные принадлежности, пока они снова не промокли. Мужчины помогли втащить в дом матрас и подушки, свалили кучей в нише и Ларс вдруг расплылся в довольной улыбке.

– Какая удача что пошёл дождь, пошли на террасу, может хоть сейчас твой слух раскроется, а то живёшь как глухая.

То есть мой и без того острый слух, это не все возможности? От радости что для обретения новой способности меня не будут бить, я поспешила за наставником на улицу.

– А мне что делать? – Растерялся парень, когда понял что его бросили.

Ларс оглянулся.

– Я бы отправил тебя к себе домой, но склон сейчас размокнет и ты в грязи вываляешься пока до него доберёшься, так что сиди здесь.

– Я могу долететь.

– Эльфам лучше не летать в грозу, ваши крылья привлекают молнии.

– Так нет грозы.

– Сейчас будет.

И правда серое небо прорезала яркая вспышка и спустя несколько мгновений грянул раскатистый гром и сплошная пелена ливня отрезала нас от всего мира.

– Хочешь отдохни в доме, хочешь пошли с нами на террасу. Только сидеть придётся не шевелясь и не издавая ни звука, сможешь?

Парень кивнул и пошёл с нами.

Мы расположились на террасе. Каждый сел перед колонной лицом к лесу. Я уплотнила на спине и попе слой нанитов чтобы не пропускали холод и опёршись на гладкий камень, положила руки раскрытыми ладонями на колени, закрыла глаза и стала слушать.

Сначала это был обычный шум ливня. Но постепенно я стала различать множество отдельных звуков: как капли падают на черепичную крышу, скатываются по изогнутому коньку и вода струйками льётся на каменные плиты двора, ручьями уплывая вниз по склону и унося с собой сухие опавшие листья. Слышала как дождевые капли падают на листья и вдруг поняла что это шуршит вовсе не дождь, а лес. Слышала как, даже несмотря на грозу, в лесу пересвистываются птицы и где-то очень далеко из оврага выскочило стадо оленей и бросилось прочь в поисках более сухого места. А ещё дальше, ватага детей, вышедших утром в лес за грибами и ягодами, с радостным визгом мчится обратно в посёлок.

Звуков становилось все больше, мозг уже не справлялся с таким количеством информации, превратив всё в фоновый шум и тут я услышала... Услышала, сложную музыку окружающих меня звуков. Словно каждый шорох, каждая упавшая с неба капля, каждый листочек, согнувшийся под натиском воды пели свою песню, рождая удивительную симфонию.

Моё восприятие в один миг расширилось до невероятных пределов, захватив и деревеньку куда бежали дети и, подножие гор и достигло пригородов Ашентри, где я услышала множество голосов и тут острая боль пронзила затылок, резанула по закрытым глазам и из носа, попадая в рот и заливая подбородок, хлынула горячая кровь. Распахнув глаза вскрикнула от новой вспышки боли и чувствуя что сползаю по колонне, провалилась в обморок.

Очнулась глубокой ночью. Ливень стих и мелкий дождь барабанил по крыше. Оказывается меня уложили на расстеленный матрас, укрыли, подоткнув одеяло со всех сторон, чтобы под него не пробирался холод вместе с промозглой сыростью.

Вздохнув, укуталась плотнее. Если в доме так холодно осенью, представляю как будет зимой. Выбираться из под тёплого одеяла совершенно не хотелось. Перевернувшись на спину, натянула одеяло до замёрзшего носа и лежала глядя в темноту, прислушиваясь к новой себе. То что я изменилась чувствовала, только не знала хорошо это или плохо.

Сейчас, в лесу все звуки были убаюкивающими, мягкими и настолько естественными, что я легко справлялась с их многократно возросшим количеством. Ларс прав, раньше я была глухой. Слушала, но не слышала и теперь не представляла как раньше жила без всего этого многообразия. Это же ведь так чудесно, по собственному желанию слушать всё сразу, растворяясь в гармонии звуков, или выделить единственную ноту, звучащую диссонансом, пойти за ней, найти, уловить откуда она доносится и ясно услышать как в усадьбе за десять километров от меня, юная мать качает хныкающего малыша напевая ему колыбельную.

Вновь острая боль раскалённой спицей впилась в затылок, от чего из глаз брызнули слёзы. Услышала как в своём доме подорвался на постели Ларс и шепнула одними губами:

"Я в порядке".

"Хорошо. Только прекращай эксперименты, спалишь себе мозг".

Не услышала, скорее почувствовала шевеление губ мужчины и это тоже была новая способность моего в сотни раз обострившегося слуха. Откинувшись на подушку, углом одеяла вытерла вновь льющуюся из носа кровь. Ну вот, завтра придётся стирать.