— Спасибо, — поблагодарила она все тем же потухшим тоном.

Заваривая чай, Артем размышлял над случившимися с сидящей на его кухне девчонкой переменами и не мог сказать, что рад. Та, что в их первую встречу едва не кинулась на него с кулаками, пылая якобы праведным гневом из-за оскорбленной чести отца, теперь вздрагивала от каждого громкого слова и явно стремилась слиться с окружающей обстановкой, — разница его пугала.

— Рассказывай, — заговорил Артем снова, поставив перед Дашей кружку. — Почему ты опять здесь?

Она замялась. Сосредоточив свое внимание исключительно на чашке чая, однако не сделав ни глотка, она озадачено пробормотала:

— Это... сложно объяснить.

Артем хмыкнул.

— Не помню, когда мы говорили о чем-то простом.

— Если честно, я сама не знаю, почему пришла... сюда. Мне было некуда... — Даша резко умолкла и сверкнула в сторону Артема испуганными глазами, будто сказала больше, чем намеревалась. Очевидно надеясь переключить фокус его внимания со своих последних слов, сбиваясь, она продолжила говорить: — Наверное, хотела еще раз напомнить себе, что весь этот кошмар не сон, а реальность? Не знаю. Просто....

— В смысле «некуда»? — перебил Артем требовательно, лишь только ее оборвавшейся на половине фразе нашлось логичное продолжение в его голове. — Тебе было некуда пойти?

— М-м, — она замялась. — Не совсем так. Просто...

Несмотря на зарождающиеся внутри легкое раздражение, Артем молчаливо дожидался объяснений, Поведение Даши его нервировало.

— Просто, — начала она еще раз, — сегодня я попыталась поговорить с мамой обо всем и... — Послышался судорожный вздох. — Скажем так, она не восприняла этот разговор... адекватно.

Нахмурившись, Артем почти требовательно уточнил:

— И что именно ты ей сказала? — Прозвучало жестче, чем он, сбитый с толку ее словами, планировал.

Даша удрученно пожала плечами.

— Все?.. — предположила она, словно не была полностью уверена, о чем разговаривала с матерью лишь несколько часов назад. — И по сути ничего...

— Не понимаю.

— Она не захотела меня слушать, — объяснила Даша. — Я... Простите, — извинилась она вдруг к немалому удивлению Артема, — но я надеялась, что каким-то волшебным образом она докажет мне, что все ваши слова — ложь, что папа не мог этого сделать. — Повстречавшись с ней взглядами, он лишь иронично приподнял брови и усмехнулся. Даша опустила голову. — В общем, я начала задавать вопросы, приводить аргументы и все такое, а закончилось все скандалом. Меня никто не выгонял, конечно, но оставаться дома было невозможно. — Она неопределенно дернула плечом. — Мама стала кричать, обвинять меня в предательстве. Говорить, что я не имею права сомневаться, а я... Я не могу не сомневаться, понимаете?

— Понимаю. — Артем чувствовал необходимость как-то ее приободрить. — И, честно говоря, приятно удивлен.

— Удивлены? — Даша вскинула голову.

Он кивнул.

— Да, удивлен. Потому что ты действительно хочешь разобраться в том, что случилось. Я по пальцам одной руки могу пересчитать тех, кто за все эти шесть лет не засунул голову в задницу, стоило мне только заговорить о Насте. И это посторонние люди, которые не рисковали ничем, но не хотели вникать в чужие проблемы. А ты — дочка Шутина. Его, как говорят, кровь и плоть. Однако ты не идешь в отказ. Это удивляет, — признал он снова.

Даша, что безотрывно смотрела на Артема на протяжении его монолога, моргнула и отвела потерянный, полный смятения взгляд.

— Я чувствую себя предательницей, — прошептала она едва слышно, — потому что верю вам, а не отцу.

Артем промолчал.

Ему было жаль. Жаль эту юную, еще вчера не замаранную мерзкой гнилью здешнего, деградировавшего от всеобщего равнодушия и полной безнаказанности мира, сузившегося до рамок уродливой, преступной системы.

Безмолвно наблюдая за Дашей, за медленной сменой эмоций на ее лице, Артем видел, что в ее не знавшей правды голове не укладывается давно ставший обыденностью расклад, при котором кровожадные чудовища с бесстыдным комфортом носят маски порядочных людей: обычных отцов и матерей, уважаемых граждан, защитников и героев, пока пострадавшие от их рук обречены бесплодно кричать о пережитом кошмаре в безразличной толпе глухонемых.

Он понимал, какие мысли сейчас разрывают Дашу на части, не позволяя принять действительность. Замечал в ее устремленном в никуда взгляде вспышки знакомых внутренних сражений.

В прошлом он пережил то же самое. Почти в том же возрасте, что и она.

Шесть лет спустя Артем все еще помнил, насколько было тяжело навсегда распрощаться с верой в справедливую, подчиняющуюся соображениям здравого смысла жизнь.

— Я не знаю, что мне делать... — снова зашептала она уже с большим отчаянием и, подняв на Артема покрасневшие от набежавших слез глаза, потеряно спросила: — Как это вообще возможно — сделать... такое и жить, как обычно? И как мне жить с этим всем?

— Принять, — ответил Артем ровно. — Принять, что формула «добро всегда побеждает зло», на которой, походу, мы все выросли, здесь работает с точностью наоборот.

Трудно было объяснить, почему после неудавшегося разговора с матерью Даша оказалась у дома Муратовых. Ноги будто бы сами привели ее сюда, пока она тщетно пыталась дозвониться до Славы в надежде услышать его голос и хотя бы несколько утешительных слов. Однако длинные телефонные гудки не прекращались, и в конце концов Даша перестала набирать один и тот же номер снова и снова.