— Почему Вы так думаете?

— Думаю что?

— Что Вы исключение.

— А разве нет? Среди моих знакомых мало людей следует всем правилам морали, если следует правилам вообще.

— Вы плохо думаете о людях.

— Я? Нет. Я лишь говорю, что вижу.

— Вообще… — Саваоф Теодорович вдруг почему-то тихо усмехнулся себе под нос и спрятал взгляд смеющихся глаз на дне кружки. — Такое должен был говорить я, а не Вы.

— Почему?

— Вы сейчас высказали скорее моё мнение, чем своё.

Ева слегка нахмурилась.

— Не поняла.

— Видите ли, — протянул Саваоф Теодорович, несколько склонив голову в сторону окна: там дико выл ветер, очевидно, стараясь склонить к самой земле, — обычно так рассуждаю я. Вы так обычно не думаете.

— Откуда Вам знать?

— У Вас на лице написано, — Саваоф Теодорович как-то размыто показал на лоб и засмеялся. — Хорошо. Может быть, Вы так думаете, но это не мешает Вам любить людей.

— Возможно.

— Не возможно, а так и есть. Ещё чай?

— Да, пожалуй. И, может, сыграем во что-нибудь?

— Во что, например?

— Например… — Ева обернулась и обвела внимательным взглядом полупустые книжные полки гостиной. — Например, в шахматы.

Играть в шахматы с чашкой чая в руке за круглым столом в тёплом жёлтом свете электрической свечи, когда за окном громыхала гроза, шумел весенний ливень, а этажом выше спал ребёнок, было удивительно хорошо. Всё было на своих местах. Вообще-то Ева должна была уже уходить, но начался действительно сильный дождь, и Саваоф Теодорович уговорил её остаться, чтобы переждать ураган. Ева не особо отказывалась, хотя и была сегодня немного не в духе.

— Вернёмся к предмету нашего разговора.

— Какому из?

— Почему я должен захотеть избавиться от Вас?

Ева глубоко вздохнула.

— Вы читали досье?

— Читал.

— И?

Саваоф Теодорович пожал плечами.

— Не заметил там ничего такого, что бы меня смутило.

— Значит, Вы невнимательно его читали.

— Навряд ли, — Саваоф Теодорович пробежался глазами по шахматному полю и передвинул фигуру. — Я всегда внимательно читаю досье, особенно когда дело касается близких мне… Людей. Ваш ход.

— И Вас не смутила строчка с моими болезнями?

— Ничуть.

— А зря, — Ева опустила взгляд на доску и сосредоточилась на игре. — Подобное пренебрежение может плохо для Вас обернуться. Для Вас и для Ады.

Саваоф Теодорович тихо засмеялся, хотя Ева не сказала ничего смешного.

— Позвольте мне самому решать, подходите Вы мне или нет. Поверьте, если бы Вы меня чем-то не устраивали, Вы бы не получили моё смс накануне пятницы.

— Но я больна. Возможно.

Саваоф Теодорович сначала замер, а потом с опасным блеском в глазах наклонился вперёд.

— Я предложил Вам должность? Да. Вы согласились? Да. Какая Вам разница, почему я это сделал? Какое. Вам. Дело? — прошипел он ей почти в лицо с лёгким змеиным прищуром. Взгляд Евы остался холоден и пуст. — Вы согласились. Всё. Точка. Тема закрыта.

— Минутная слабость, — выдохнула полушёпотом Ева, но Саваоф Теодорович услышал.

— Сомневаюсь, — усмехнулся он, двигая фигуры на шахматном поле. — Скорее безысходность, причём не просто безысходность, а многолетний поиск отдушины.

— И выхода, — кивнула своим и его мыслям Ева, выдавая настроение одними только глазами. — Ваш ход.

— Я не хотел Вас задеть. Простите.

— Да нет, всё нормально. Это правда, не более и не менее. Просто будьте готовы к странным выходкам с моей стороны…

— Мы уже это обсудили и закрыли тему, — нетерпеливо перебил её Саваоф Теодорович. — Ваш ход.

— Да-да, простите.

— Давайте лучше поговорим об Аде.

— Аде? — с удивлением переспросила Ева. Саваоф Теодорович показал глазами наверх, и Ева понятливо кивнула.

— Как она Вам?

— Не знаю, — пожала плечами Ева и скосила глаза в окно. Там всё ещё шёл дождь. — Как и с Вами, мы знакомы всего… Три неполных дня. Нигде раньше мы с Вами не встречались, если мне не изменяет память.

— Не прикидывайтесь. Я спрашиваю про Ваше впечатление. Неоднозначное впечатление.

Ева прищурилась.

— Как Вы узнали?

— У Вас написано на лице, — Саваоф Теодорович неопределённо махнул рукой перед своим лбом и снова засмеялся. — Так что?

— Ей точно пять лет?

— Юридически — да.

— Что значит «юридически»?

Саваоф Теодорович откинулся на спинку стула и поднял свои раздвоенные глаза к потолку.

— Один, два, три, четыре, пять. Всего лишь цифры! Что они вообще значат?