Но является ли убеждение Петра знанием? Очевидно, что нет. Кажется, что три главных условия знания (убеждение, истинность, обоснованность) необходимо дополнить четвертым условием: обоснование j, которое совершает S, должно быть истинным. Но для того, чтобы убедиться, что j является истинным, необходимо выполнить обоснование j*. И так далее. В этом случае мы или попадаем в нескончаемый регресс процесса обоснования, или вынуждены указать на какую-то базовую очевидность, или же очутимся в логическом круге. Дискуссии среди современных эпистемологов продолжаются. Я проанализирую несколько стратегий решения этих проблем в подразделе 3 этой книги.

Целый ряд современных философов отрицает, что вопрос о природе знания представляет собой особую сферу философских исследований. Они считают, что теория познания должна быть натурализирована. Впервые тезис натурализации эпистемологии сформулировал Уиллард Куайн в статье 1969 года «Натурализированная эпистемология» (Epistemology Naturalized).

Натурализм– это современная философская позиция, согласно которой достоверное познание реальности можно получить только с помощью методов, присущих естественных наукам (натурализм методологический). С другой стороны, и саму реальность представители натурализма истолковывают исключительно как физическую реальность (натурализм онтологический). Философы, придерживающиеся позиции натурализма, с одной стороны, вдохновлены значительными достижениями и эффективностью естественнонаучных подходов, а с другой, мотивированы стремлением создать монистическую картину мира. Натурализм - это современная версия материализма.

Тезис о натурализации эпистемологии Куайна вкратце можно представить таким образом: эпистемология относится к эмпирическим наукам. Эпистемология рассматривает субъекты познания как физические субъекты. Эти субъекты имеют определенным образом обозначенный и экспериментально контролируемый вход (input), а на выходе (output) продуцируют описания внешнего мира и всех процессов, которые происходят во внешнем мире. Куайн полагает в основу своей эпистемологии не теорию сознания, а исследование стимуляции чувственных рецепторов. Мы должны исследовать, какие именно психические процессы порождают знание. Даже можно сказать, что эпистемология приобретает у него вид бихевиористически модифицированной психологии чувственного восприятия (psychology of sensation).

Похожие подходы к познанию демонстрировала во второй половине XIX века тогда еще очень молодая экспериментальная психология. В середине XX века проект генетической эпистемологии развивал Жан Пиаже. Сегодня программа натурализации познания уже на другом теоретическом уровне реализуется когнитивными науками (cognitive sciences), то есть науками, работающими на пересечении философии, информатики, лингвистики, психологии, нейробиологии и других дисциплин. Когнитивные науки демонстрируют междисциплинарный подход в исследовании получения, обработки, передачи и хранения знаний. Среди наиболее известных исследовательских тем когнитивистики - проблема искусственного интеллекта.

2. Откуда у человека способность познавать истину?

Способность ставить вопрос об истинности и обоснованности собственных знаний является одной из базовых способностей человека. Откуда у него эта способность? Кажется, ответ очевиден: эту способность человек приобрел в процессе своей эволюции. Познавать истинность, создавать научные теории - все это является характеристикой человека как биологического вида. Тем самым мы биологизируем (натурализируем) человеческое познание и человеческое сознание. Это уже известная нам теоретическая позиция, которую мы здесь будем называть натуралистической установкой, а объяснение в рамках натуралистической установки - натуралистическим объяснением.

Нужно отличать сильную и слабую версии натурализма.

«Сильный» натурализм утверждает, что все события, свойства, положения вещей являются всецело физическими.

«Слабый» натурализм признает эмерджентные свойства, события и положения вещей.

Эмерджентное свойство (от to emerge– внезапно возникать) - это уникальное свойство совершенно нового вида, отличное от свойств, характерных для его субвентного базиса. Более простыми словами: эмерджентное свойство (например, сознание и его акты) нельзя объяснить в терминах его физического базиса (деятельность мозга). Мысли и идеи не сводимы всецело к физическим событиям в мозге.

Эмерджентные свойства - это белые нитки или грубые швы натурализма. Они должны объяснить то, что, в терминах натурализма практически необъяснимо. Это, по сути, теория чуда, только под маской научной терминологии. Но не лучше ли тогда объявить многие важные научные допущения просто верой?

Пол Дэвис, профессор натурфилософии австралийского Центра астробиологии Университета Макуори (Сидней) говорит прямо: «Но ни один из нынешних научных принципов не подтверждает того, что жизнь возникла из неживой материи случайно, сама по себе. Ни один закон физики или химии не доказывает, что живая материя может возникнуть из неживой. Жизнь встроена в грандиозную космическую схему на самом глубинном уровне и поэтому, вероятно, существует повсюду. Я делаю столь смелое заявление, потому что живая материя создала разум, а благодаря разуму появился тот, кто не только наблюдает вселенную, но способен понимать ее с помощью науки, математики и абстрактного мышления. Каким-то образом жизнь встраивается в функционирование космоса, вступая в резонанс со скрытым математическим порядком, на котором она держится. И это удивляет меня больше всего»[79].

Или другое свидетельство, Дональда Хоффмана, профессора когнитивных наук, информационных и компьютерных наук Калифорнийского университета, Ирвайн: «Проблема сознание-тело станет для онтологии физикализма тем же, чем стало изучение твердого тела для классической механики: сначала поводом для ее героической защиты, а потом причиной ее окончательного падения. Я подозреваю, что героическая защита концепции физикализма закончится нескоро... Если повредить мозг, разрушить нейронные корреляты, то сознание, конечно же, исчезнет. Но ни мозг, ни нейронные корреляты не являются причиной сознания. Наоборот, это сознание создает мозг. И в этом нет ничего необычного»[80].