Шрифт:
– Устал? – спросил Сигэмару, когда Акэру уходил, и тот покачал головой.
– Нет. Спасибо, что пригласил. Мне самому понравилось.
Впервые кто-то был признателен ему, и он чувствовал неимоверное облегчение. Кое-кто из ребят хорошо успевал на уроках управления, так что ему пообещали помочь в следующий раз потренировать смену коня и всадника. Акэру осознал, что не зря решился заглянуть сюда.
Однако его ожидало нечто более важное, чем занятия.
– Тихая! Можно тебя? – У выхода из опустевшей комнаты он окликнул юношу.
Тот с подозрением взглянул на Акэру, но молча остановился в безлюдном коридоре.
– Тебе из-за меня пришлось многое вытерпеть. Я еще раз хотел извиниться.
Акэру поклонился, но Тихая снова ответил:
– Да не надо.
– Я так не могу. Из-за моих ошибок ты тоже мог покалечиться, да и болтают про тебя теперь всякое. Я все время думал, как мне искупить свою вину.
При этих словах лицо Тихаи на мгновение приобрело растерянное выражение, но Акэру не обратил внимания и только продолжал:
– Ты не ладишь с Кимитикой, но все равно поступил в Кэйсоин по рекомендации дома Минами-Татибана, верно?
– Ты узнавал?
– Да, за это тоже прошу прощения. Когда я в первом бою проиграл тебе, я хотел узнать, что ты за человек, поэтому для меня добыли информацию из посемейных книг. Мне сказали, что у твоей младшей сестры слабое здоровье, поэтому вы не смогли отказаться от помощи дома Минами-Татибана. Наверное, именно на нее намекнул Кимитика в той ссоре, да?
Тут лицо Тихаи окаменело.
– Я знаю, что позволил себе слишком многое. Но все-таки позволь спросить. Я могу что-нибудь сделать для вас?
Тихая не ответил.
– Вряд ли ты хотел, чтобы сестра оказалась заложницей у Кимитики. Я просто хочу извиниться, никаких тайных мыслей не держу, – настаивал Акэру. – Поверь, это от чистого сердца.
До сих пор он обнажал лишь презрение к Тихае, Сигэмару и другим, кичась своими возможностями, полученными от рождения. Но теперь он направит свою силу в правильное русло. Ему хотелось, чтобы это стало первым шагом к справедливым поступкам.
– Если хочешь, Западный дом тебя поддержит. Мы и о сестренке позаботимся. Ты ведь, наверное, не по своей воле примкнул к Кимитике?
Тихая еще немного помолчал и насмешливо буркнул:
– Угу. Это точно, я не по своей воле принимаю от дома Минами-Татибана эту помощь.
– Так что? – энергично спросил Акэру, однако глаза Тихаи оставались холодны, как лед.
– Ты все-таки ничем не лучше Кимитики.
Не успел Акэру остановить его, Тихая повернулся к нему спиной и быстро ушел.
«Я его рассердил?» – Глядя тому в спину, Акэру застыл на месте.
– Но почему?!
Он никак не мог понять, за что Тихая разозлился на него.
Глава третья
Тихая
– Братец, спаси!
Услышав страшный вопль Юй, я уронил корзину из рук. Давя ногами коробочки хлопка, рассыпавшиеся по земле, побежал к друзьям. Я смотрел в их бледные лица, но они лишь отводили глаза.
За их спинами амбар. Дверь, обычно распахнутая настежь, сейчас была крепко заперта.
– Перестаньте! Братец, братец!
Тонкий голос, взывающий о помощи, и нескончаемый стук. Я дернул дверь – она оказалась закрыта изнутри. Кто-то сказал: «Не надо», и схватил меня за руку, но разве мог он удержать меня? Оттолкнув кого-то, я всем телом ударил в дверь, сломал ее и ворвался внутрь.
В амбаре было темно. За инструментами лежали связки соломы. Из-за них на меня удивленно обернулся мужчина. Это лицо мне знакомо. Спиной к соломе стояла Юй. В темноте ярко белело ее обнаженное худенькое тельце. Мою сестру тянули за волосы, выставляя напоказ горло. Подол уэ был задран, тонкие ноги оголены, а между ними протянута мужская рука.
Перед глазами все побелело, и что случилось дальше, уже не помню. Когда я пришел в себя, мужчина валялся на полу. Из его головы лилась кровь, невероятно много крови, а я, обнимая рыдавшую Юй, тупо разглядывал неподвижное тело.
– Ко. Что ты наделал…
Услышав свое имя, я медленно поднял лицо. Понятно, что наделал. И что будет дальше, тоже понятно.
– Дело плохо. Они побежали к усадьбе.
– Времени нет.
– Ко, забирай Юй, и бегите. Скорее!
Я послушно взвалил ее на спину и вылетел из амбара. Огромное хлопковое поле светилось белым, готовое к сбору урожая. Мы неслись будто по заснеженному полю к горам, где не было человеческого жилья. Я столько терпел, постоянно терпел. Но теперь все кончено.