— Ты не посмеешь, Эльер, — прошептала она, потому что голос ей изменил. Она и представить себе не могла, как выглядит Арика. Что ждет ее у дальних берегов Среднего моря? Каков воздух там, есть ли другие эльфы? А может маги Арики способны разгонять эльфийские иллюзии. Ведь могут они подчинять своей воле животных и погоду, заставлять ядовитый змей нападать на врагов, ведь способны заставить пески ожить и поглотить армии. В Арике свои оборотни, свои колдуны, что называются шаманами, свои магические звери, неизвестные на других континентах.

— Посмею, Реджина. Хватит тебе сидеть под моим крылом и взращивать свою ненависть. Ты должна оторваться от Ветиры, пустить ветер себе под крылья и лететь. Ты знаешь, что мы не живем в неволе. Я вижу, как сжимается твое сердце, как ты гаснешь в каменном городе.

— Так отдай мне обратно власть над Ветирой. Сделай меня снова хозяйкой этих земель! Ты пришел и принес с собой западный ветер, ты забрал мою вотчину, если бы не ты…

— Мы бы все давно погибли, — припечатал ее словами Эльер. Реджина фыркнула, но не посмела поспорить. Ведь он был прав. Не явись Эльер столетия назад, не подчини себе княжескую линию, не создай оборонительные укрепления, и они бы погибли. Стали кормом для савойя, как и эльфы севера.

Реджина слышала его, но понимала, что он избавляется от нее. От бывшей хозяйки этих земель, которую терпел подле себя неизвестно по каким причинам столько столетий. А ее сил не хватит на то, чтобы воспротивиться. Реджина почувствовала, как из глаз ее хлынули злые слезы. Они замерцали золотом в свете свечей, и Эльер поспешно прикрыл их иллюзией. Ведь, по его мнению, в Арсийском княжестве все должны быть всегда и непременно счастливы.

— Я следовала твоим правилам. Я танцевала, я соблазняла ради тебя, я отдавалась сотням незнакомцев, лишь бы укрепить твою власть.

— Я делаю тоже самое. — устало сказал Эльер, а во взгляде его промелькнуло сожаление. Жалел ли он ее за то, чем заставлял заниматься? Или себя? Или весь их проклятый род, не способный убивать, а от того обреченный на смерть и неволю: — Но не ради власти, а потому, что пытаюсь защитить оставшихся из нас. Мы вымираем! Сильных из нас остался жалкий десяток. Если савойя пойдут на нас, мы можем надеяться только на серебро и силу оружия.

— Потому что ты не желаешь заводить чистокровных детей, — зло оборвала его Реджина. Никто из входящих в залу не был способен ни видеть их истинных лиц, ни слышать их. Другие эльфы и полукровки приводили себя в порядок, с радостью собираясь отдаваться празднику, вину и людям. Большинству было по нраву правление Эльера, им нравилось чувствовать себя защищенными, пусть за эту безопасность и приходилось платить. Сколько лет Реджина была такой же, наслаждающейся чужой близостью и магией, а затем что-то изменилось. Она словно вышла из оцепенения, проснулась, и готова была сопротивляться ему. И Эльер понял это, а потому решил отослать ее покорять новые земли. Как отослал других эльфов, в ком была сила магии и воли.

— Не лги себе, Реджина. У молодых чистокровных магии столько же, сколько у полукровок, а то и поменьше. Только то, что мы смешиваемся с людьми, позволяет нам выживать.

— Твоя сестра сильна. — задумчиво сказала она. Реджина не любила завидовать, но именно зависть сейчас чувствовала. Зависть к покойной Анаит, которая родила двоих детей, и оба из которых были сильнее всех прочих, кого ей доводилось видеть на протяжении своей долгой жизни. Отчего так? Отчего эта Луна, пусть убежденная, что не имеет никакой силы, способней всех детей самой Реджины. А Эльер, даже оторванный от родной земли, может скрыть в иллюзиях весь город. — Может отправишь ее в Арику?

— Моя сестра нужна мне здесь. Она моей крови и она умеет убивать.

Дверь отворилась, и на пороге возникла Луна затопившая помещение озером своей силы. За девушкой спешил Ришар. Лицо его больше не скрывала маска, а Реджина почувствовала, что с этим незнакомцем готова была провести и ночь и две, и даже год.

— А колдун? — спросила она, облизнувшись. Эльер и сам был поражен изменениями, произошедшими в Ришаре и его сестре. Ее сила ничуть не угасла, она засияла ровным светом, освободилась из под иллюзорной печати, а он, пусть и прилипло к лицу его хмурое выражение, а брови были сердито сдвинуты, он был совершенством. Эльер отвернулся от созерцания пары, вернул свое внимание Реджине.

— Долг для колдуна важнее любви. Он никогда не оставит ни своего замка, ни своих подопечных. Так что от него для меня толку нет.

Эльер боялся произнести это в слух, но сердце его сжимало еще одно опасение. Он слишком хорошо знал семейное древо де Крафт. Слишком ясно помнил, на что были способны предки Ришара. Луна — ключ к могиле Ледяного короля, в конечном итоге Ришар убьет ее, чтобы не позволить тому пробудиться. Тени накрыли Ветиру, и Эльер чувствовал их злой шепот. Шепот этот пробирался ему под кожу, зудел, отдавался знакомым голосом. Когда это было? Как давно он слышал этот голос столь отчетливо? Даже мысленно Эльер не называл его имени, имени того, в чьем падении поучаствовал. Имени того, кого он помог толкнуть за грань реальности. Имени того, кто считал его своим другом…

Его сестра была все еще нужна королю савойя. Разумнее было бы отдать приказ уничтожить ее, но Эльер не мог этого сделать. Если он своими руками уничтожит свою плоть и кровь, чем он будет лучше мерзости? Нет, он оставит ее, прекратит их с Ришаром связь, спрячет в одном из дворцов при Ветире, а затем отправит прочь, на другой континент. Злость оцарапала его нутро, мать знала, от кого можно и от кого нельзя рожать детей. Она знала условия освобождения Ледяного Короля и все равно легла с отцом Луны, поддалась песни страсти и родила от него. Подобное позовет подобное. Эльер даже подумал, что она намеренно позволила людям проткнуть шпагой свое сердце, чтобы не видеть последствий своего поступка. И вот его сестра стояла на входе в тронный зал, прекрасная словно молодая звезда, а в сердце ее плескалось озеро силы, которое вместе с ее кровью сможет оживить того, кто поклялся уничтожить Эльера.